Он вложил всю душу в эти уроки, продумал всю цепочку знакомства
с лучшими образцами искусства и науки Ладии, почти полюбил ученика
с внимательными черными глазами.
Разумеется, все напрасно.
Южный принц был образцово льстив со своим учителем — и брал
только то, что хотел. Он охотно вступал в долгие теологические
споры, читал предложенные книги, был прилежен к переводам и легко
переходил на северный этикет. Однако широкие души ладийцев занимали
его лишь в той мере, какая позволит будущему послу достойно ими
манипулировать.
Что ж, он тоже был верным сыном своей земли.
Принц вырос, его презрение к "нечистому" наставнику
вуалировалось уже менее усердно. Брезгливость сквозила почти в
каждом обороте, но дипломат постиг науку щупать формальные границы,
не переступая их. Флавий давно смирился со своим педагогигеским
провалом, и необходимость изредка беседовать с принцем для речевой
практики стала очередной малоприятной тяготой. Он мечтал быть снова
забытым в своих комнатах и крохотном огороженном саду на долгие
месяцы.
При почетном пленнике жили несколько слуг и охрана. Переписка
исключалась, ладийскому послу дозволялось лишь издали убеждаться в
здравии заложника. Встречи с местными единоверцами или посещение
элланской церкви — не чаще раза в месяц. Порой выпускали гулять по
нижнему городу, забредать на базар. Сторожили вяло — царевич
расклад понимал и держался тихо. На торгу знакомств не заводил,
записок не передавал и к лотошникам из далеких земель рвался только
затем, чтобы среди постылых чечевичных гор найти хоть одну вялую
проросшую вожделенную картофелину.
Все, что Флавий мог себе позволить — это крайне напряженно
слушать. Любая неумная выходка скажется на отношении двух
стран.
Мелкую дерзость улыбчиво прощали, забавляясь повадками хищника
без клыков. Решись же он на саботаж или замысли побег — ломкое
перемирие пошатнется.
Вызовы ко двору султана — к счастью, редкие — царевич ненавидел
всей душой. Многословные церемонии тянулись до вечера, а за языком
приходилось следить втрое против обычного. Последний раз он даже
сказался больным, чтобы избежать этой милости, но вельможи
приволокли заложника в покои владыки едва не за ворот.
— Дурные вести принес мне ветер холодных лесов, — запел тогда
султан, щуря хитрые очи. — Северное Солнце зайдет в нашем
благословенном краю.