Смычком как будто возили по самому сердцу — пронзительный звук
навеки слился с образом тонкой руки Леоноры. Ему не довелось
услышал ее игры с момента новой встречи. Так ли восхитительна ее
музыка по сей день?
Что за нелепость! Она играла все эти годы — значит, мастерство
только выросло!
Захотелось оказаться рядом с женой и дочерью за тридевять земель
отсюда. Зачем эти попытки что-то доказать Двору? Едва забрезжил
свет, как явился Селим, и даже доверенного племянника пристроили
вести заметки. Столица давно уже вытеснила его из своих пределов,
она принадлежит иным. Попроси бывший пленник права удалиться в
глушь — едва ли ему откажут. Путь очевиден и прост, не пора ли
стать рациональным?
Не на зов горизонта ответим —
Мы всегда ходим там, где не звали.
Мимолетная мирная гавань —
Полстопы на случайном причале.
Диего до сих пор не дал рекомендации открыться. Долго ли ждать
подсказки? Это его семья, а он опять томится бездействием, пока
призраки прошлого воспряли и вяжут императора пеленой обновленных
сомнений.
Раз уж в столице он лишь половиной стопы — пора взойти на борт.
Рассказать о семье, если придется — мужественно принять отставку и
уехать. Арис, конечно, осядет здесь, но супруга обретет заслуженное
место рядом.
"Завтра же потребую аудиенции, — злая решимость плеснула кровь к
вискам царевича. — А значит, сегодня побуду примерным сыном."
Под цепким взором сына Диего царевич вдруг отпрянул от леера и
звонким шагом вернулся делегации.
Принцу в этот миг вещали об Итирсисе пафосно и неискренне.
Посольский глава и сам рад был бы оставить пустую речь, утопить
взор за ограду тенистого парка и тайком пустить слезу
по-стариковски. Настроение это, впрочем, враз переменилось, когда
за спиной возник царевич Флавий.
Быть буре? Делегация затихла в напряженной готовности сглаживать
дерзость, но не могла лишить его высочество права на слово.
— Как вы находите нашу столицу, дорогой принц? — обратился
царевич любезно, точно как подобало представителю правящей династии
в неформальной обстановке с равным гостем.
Подоспевший Алессан с жадность ловил в ответном взоре
обернувшегося принца хотя бы что-то, о чем не стыдно будет доложить
отцу. Однако, оба высочества смотрели друг на друга свободно и
прямо.
— Итирсис поразит любого, — с готовностью проворковал Селим. — Я
счастлив, что его величество позаботился не только о нашем
комфорте, но и о досуге.