– Ну, судя по замутнённым
глазам и иссохшим слизистым, можно сказать, что действительно
прошло где-то полдня. Но не больше.
– Что-нибудь ещё
узнал?
– Ну он был довольно одиноким.
А ещё был проклят.
– Опа... Правда? Вот у нас и
мотив образовался. В их среде, мне кажется, за такое вполне могут
убить.
– Не думаю, что это могло быть
мотивом. Он хорошо скрывался.
– Всё тайное рано или поздно
становиться явным. И когда это происходит, могут случаться самые
неприятные события.
Йозеф сделал несколько шагов
по комнате и остановился у рабочего стола доктора, внимательно
всмотревшись в разбросанные по нему бумаги. Вдруг он взял одну
маленькую книжицу из груды макулатуры и открыл её. Полистав
исписанные страницы, он подозвал меня к себе и спросил:
– Что это за язык
такой?
Я всмотрелся. Страницы были
изрисованы чудными знаками, каждый из которых был старательно
выведен и вписан в длинный последовательный ряд, нигде не
прерывавшийся. Это мало походило на привычные слова, да и значки не
были похожи на буквы, которые я когда-либо видел.
– Какая-то шифровка, скорее
всего. – заключил я.
– Стоит пытаться её
разгадать?
– Без ключей и навыков
криптографии? Не имеет смысла. Да и, там, вероятно, нечто совсем не
относящееся к нашему делу.
Он покачал головой и
продемонстрировал мне обложку, на которой красовались большие белые
буквы: "Великое проклятие". Затем он начал листать страницы,
заостряя внимание на причудливых и не очень аккуратных рисунках,
изображавших различные мутации, происходящие при
проклятии.
– Доктор, вероятно, очень
увлекался изучением проклятия и его влияния на организм. – сказал
Йозеф и, в подтверждение своих слов, кивнул на стол, полнившийся
похожими рисунками проклятых зверей.
– Неудивительно для того, кто
сам подвергся этой напасти. Но это нам всё равно ничего особо не
даёт. Прочитать его записи мы всё равно не сможем, если нам с неба
не упадёт ключ. Да и даже в этом случае, не вижу особого
смысла...
– Смысл взять книжку с собой
есть. По крайней мере, когда мы будем говорить с подручным доктора,
товарищем Заречным, это окажется дополнительной темой для
разговора. Это, возможно, последний с кем погибший говорил перед
смертью, и он вполне может что-то знать про его изыскания. Не мог
же Шариков в одиночку заниматься всей этой исследовательской
чепухой.