Василий Сергеевич Молоков на доклад к товарищу Сталину был
вызван внезапно – тем более внезапно, что он вроде доклад для него
должен был подготовить только через неделю. Но раз вызывают – надо
идти, а доклад… черновой вариант был уже готов, так что, если его
не зачитывать, а своими словами пересказывать, то получится вполне…
цензурно. Впрочем, своих слов для цензурного рассказа о проделанной
работе ему все же не хватило:
– Да, товарищ Сталин, мы провели летные испытания машины,
изготовленной по проекту товарища Лавочкина в Тбилиси. Общее
заключение всех летчиков, принимавших участие в испытаниях, вкратце
пересказать можно буквально двумя словами: это не самолет, а
летающая душегубка.
– А если более подробно?
– Я все же доклад еще не до конца подготовил, но попробую…
своими словами. Если машину оценивать в целом, то на первый взгляд
она выглядит лучше, чем Гу-82: скорость почти на пятнадцать
километров выше, маневренность хоть немного, но получше. Других
преимуществ нет.
– Зато, как я понимаю, есть недостатки?
– Вот о них я и собирался сказать, просто слова пытался
подобрать… не матерные. Я не знаю, кто проектировал систему
охлаждения двигателя, но делал этот человек работу явно через жо…
через задницу. Примерно через десять-пятнадцать минут полета
температура в кабине поднимается до шестидесяти градусов Цельсия… у
машины даже прозвище на аэродроме было «летающий крематорий», и
чтобы не изжариться, пилот вынужден открывать кабину. А это сразу
все преимущества пускает коту под хвост: скорость падает на
пятьдесят километров, на виражах машина становится неустойчивой –
зато грохот мотора полностью забивает любые другие звуки. Мы
пробовали: при открытой кабине радио становится бесполезным. И
летчик ничего не слышит, и на земле только шум мотора в динамике
слышно. Таким образом, заявленные товарищем Лавочкином
характеристики машины можно поддерживать минут десять после
вылета.
– Это… очень интересно. Вы закончили?
– Да только начал… извините, товарищ Сталин!
– Даже не извиняйтесь, мы не на светском рауте, а на работе.
Продолжайте.
– Мы, конечно, натурных испытаний не проводили, но у нас в ЛИИ
все же народ опытный. И по общему мнению как инженеров, так и
летчиков покинуть машину, если ее сбили, возможно лишь если самолет
перевернуть кабиной вниз. Но и в этом случае вероятность того, что
при выпрыгивании пилот столкнется с задним оперением, весьма
велика. Товарищ Федрови машину назвал «летающей диверсией».