– Нам сюда… наверное. – Я указал на лестницу напротив, ведущую
вверх. – Если уж все равно не знаем, куда идти – лучше подняться
повыше и осмотреться.
Вряд ли где-нибудь среди всей этой трухи и склизской зелени
можно отыскать чистые бинты, медицинский инструмент или хотя бы
оружие – так что задерживаться попросту незачем. Не знаю,
понравился ли цесаревичу мой план, он последовал за мной без
возражений, и мы принялись подниматься по ступенькам. Сначала на
пару этажей, а потом еще выше, на… чердак?
Похоже на то. Крыши у дома попросту не оказалось, и в какой-то
момент мы с цесаревичем вышли прямо под тяжелое и мокрое небо
грязно-серого цвета. Не то, чтобы отсюда открывался какой-то
особенно занятный вид – все вокруг заполняло густой туман, и обзора
хватало от силы метров на пятьдесят. Но я все-таки смог разглядеть
и улицу внизу, и даже пару домов напротив. Таких же безжизненных,
искалеченных и заросших зеленью, как и тот, на котором мы
стояли.
– Господь милосердный… – Цесаревич осторожно шагнул чуть ближе к
краю здания. – Что это вообще такое?
– Город, – вздохнул я. – Ну… когда-то был.
Не знаю, куда именно нас занесло. Улица была примерно такой же
ширины, что и оставленная нами в том мире Почтамтская, но само по
себе это ничего не значило: дома напротив слишком сильно
разрушились и заросли зеленью, чтобы я мог с уверенностью сказать,
что мы все еще в Петербурге. А больше никаких ориентиров поблизости
не имелось. Туман любезно предоставил мне круг диаметром метров в
сто от силы, и в него попадали только развалины, перекресток с
разбитым асфальтом и Упыри внизу.
Видимо, они все-таки победили незваного гостя и даже успели им
поужинать: Шум наш первом этаже стих, и вытянутые уродливые силуэты
снова перешли в энергосберегающий режим – неторопливо брели по
улице. Без особой цели, каждый в свою сторону. Видимо, без наличия
в зоне прямой видимости добычи или потенциальной угрозы Упыри
впадали в этакий без пяти минут анабиоз. А при свете наверняка
вообще прятались…
Если здесь вообще остался свет. Серое небо выглядело так, словно
солнца за тучами не было вовсе, и весь мир застрял между
не-совсем-днем и не-совсем-ночью. Туман вряд ли хоть когда-то
исчезал полностью, и темнота могла смениться разве что густыми и
колючими сумерками.
Я провел ладонью по щеке, и на коже остались крохотные частички.
То ли повисшая в воздухе каменная крошка, то ли пыль, то ли пепел
от костра, погасшего давным-давно – может, целую сотню лет назад.
Пламя больше не полыхало, но когда-то выжгло весь этот мир дотла. И
даже сейчас он будто хранил остатки бушевавшей здесь мощи.