— Зубочисткой своей чуть глаз не
выколол, хулиган! — погрозил я ему кулаком. — Смотри, куда
тычешь!
Бекетов провёл себя ладонью по
заднице и неверящим взглядом посмотрел на кровь на пальцах.
Зрители же просто покатились со
смеху. Даже раздались аплодисменты. Я театрально поклонился,
повернувшись в разные стороны. Но ситуацию контролировал.
Нападать со спины граф всё же не
стал. Но стоило мне повернуться к нему лицом, как он тут же
бросился в новую яростную атаку. И, кажется, добавил усиления и в
мышцы, и в меч – потому что скорость резко выросла вдвое, и теперь
Бекетов напоминал взбесившуюся газонокосилку.
— Граф, напрасно вы со мной
связались, — продолжил я выводить его из себя, вальяжно отбивая
атаки. — С вашей стороны это большая ошибка. Противника надо сперва
изучить, а уже потом вызывать на дуэль.
Убедившись, что он дошёл до стадии
белого каления, я перешёл от глухой обороны к атаке.
И теперь уже графу пришлось напрячь
все силы, чтобы не быть порубленным в капусту. Но сил у него не
хватало, и кончик моего меча с ювелирной точностью время от времени
касался его груди. Только чудом граф успевал отскочить. Но каждый
мелкий порез добавлял крови на белоснежной рубашке, и вскоре она
пропиталась насквозь, став не белой, а красной. Прилипла, как на
конкурсе мокрых маек.
Граф уже тяжело дышал, пару раз не
успевал блокировать удар, и в принципе, я в любой момент мог его
заколоть. Но вместо этого я продолжил наше общение.
— Вам ведь принцесса дала
возможность отступиться, прямым текстом сказала, что вам
показалось.
— Убью! — прохрипел тот в ответ.
Я усилил напор, ещё раз взвинтив
темп.
— Что, взяли аванс и не могли
отказаться?
— Не мог, — машинально ответил
Бекетов.
Да-да, очень трудно врать и драться
одновременно. Врать вообще трудно, а когда вокруг сталь свистит –
особенно.
Поняв, что сболтнул лишнее, граф
рассвирипел. Он и его рапира буквально окутались силой, и на долю
секунды Бекетов будто размазался в воздухе.
Артефактное ускорение… дошло до
меня… когда рапира упёрлась мне в грудь, проминая доспех.
Глубоко она, конечно, не прошла, но
царапина осталась.
Зато рапира, не выдержав чудовищного
удара, с сухим хрустом рассыпалась на осколки, которые, падая на
пол, мелодично созвякали.
И в этот момент я довершил
начатое.
Граф нёсся на меня, и я остановил
его, уперев ладонь ему в грудь, ровно в том самом месте, где были
мои порезы.