Черный атаман - страница 24

Шрифт
Интервал


Саша не услышала в ее певучем голосе подначки, может, молодуха и впрямь была рада ее видеть, а может, играла роль, какую велели.

Она украдкой посмотрела на Махно - тот по-прежнему не обращал на женщин внимания, ел, пил, говорил с мужчинами о чем-то своем, военном, важном: горячился, спорил. Высокий тощий блондин, по виду поляк, сидевший напротив, доказывал ему, убеждал, в запале даже кулаком стучал по столу, и тогда другой, в тельняшке, вихрастый, плотный, удерживал его, и сам начинал что-то басить на украинской мове.

Саша плохо понимала малороссийский говор, слова для нее сливались в бесконечную песню, красивую, но тарабарскую, колдовскую, и от того пугающую…”Ревком”, “штаб. “большевики”, “чрезвычайка”, “суд в Таганроге”, “Антонов-Овсеенко за Марусю говорил”, “неподчинение советской власти”, “все равно надо решать с Катеринославом” - отдельные слова по-русски вдруг выскакивали чертями из табакерки и пугали еще больше.

Еврейка на своем стуле сидела молча, ковыряла паштет, но нет-нет и взглядывала на Сашу, и взгляд ее колол, как штопальная игла.

- Ты чего как засватанная? Глаз, что ль, на кого положила?.. - хихикнула румяная. -Так это не к спеху, еще дойдет до нас. На-ка вот, поешь, а то на тебе и впрямь лица нет, эвон, как осунулась…

Отрезала кусок паштета, колбасы, хлеба, сложила в тарелку, пододвинула все к Саше:

- На. Выпить хочешь?

- Хочу. - это была правда: Саше хотелось напиться вдрызг, до беспамятства, чтобы потом, когда “до них дойдет”, ничего не бояться и не чувствовать…

Молодуха взяла бутылку с желтоватой горилкой, налила рюмку до краев, плеснула себе, потом спросила у своей кумы:

- Феня, ты будешь? - та степенно кивнула, подвинула рюмку, проследила, чтобы налилась до краев, подняла за тонкую ножку:

- Давайте уже познакомимся. Вас ведь Александрой зовут?

- Крестили Александрой, звали всегда Сашей. - Саша тоже подняла рюмку. - А… вас?

- Я Гаенко. Феня.

- Очень приятно.

Феня Гаенко вдруг подняла брови, фыркнула, а вслед за ней почему-то засмеялись и мужики - прямо грохнули. Не засмеялся только Махно, улыбнулся уголком рта, вернул мужчин к разговору:

- К делу! Треба нынче решить, кто поеде от нас до Москвы.

Саша держала в руке рюмку, не решаясь ни выпить, ни поставить, и гадая, что за глупость она сморозила, сказав этой Фене Гаенко обычную любезность…