Она встала - не зная, зачем, не представляя, куда собирается идти - и тут к ней подскочил, как на балу, Сева, Всеволод Яковлевич, интеллигентный и статный мужчина, совсем еще не старый, если присмотреться… Лоб у него был широкий, умный, на мясистом носу ладно сидели очки в тонкой золотистой оправе.
- Мадам, позвольте вас пригласить на танец, - сказал галантно, подал руку, как полагается, даже поклонился.
Дуня громко фыркнула, завела глаза - дескать, ой-ой-ой, какие цирлих-манирлих разводят ныне революционеры-анархисты с московскими барышнями! - а Гаенко, раскуривая папиросу, вставленную в длинный мундштук, в их сторону и не смотрела.
Зато Махно смотрел… чуть развалился на стуле, ухмылялся: то ли хмель забирал его все больше, то ли сцена казалась забавной, как в театре или кабаре.
“Ах, да какая разница…”
Саша, Александра Владимирская, любила танцевать. Пока училась в пансионе Куропаткиной, несколько раз получала похвальные листы за успехи именно в танцах, да и после, на каждом балу или вечеринке, куда ее привозили сперва родители, а потом - муж, она с первой минуты, с головой, погружалась в музыку и движение, и не думала ни о чем ином…
Так было в Москве и в Петербурге, а здесь - там-не-знаю-где, в пространстве страшной сказки - сможет ли она танцевать, в ботинках с чужой ноги, в платье и шали с чужого плеча? Почему же нет, если приглашают, и аргентинское танго звучит в ушах. Главное, помнить, что здесь не танцуют, здесь - пляшут. Пляшут, поддавшись хмелю, пляшут, забываясь между боями и грабежами, пляшут, выпуская наружу своих бесов… пусть порезвятся.
Саша улыбнулась “Севе”, даже слегка присела в реверансе, положила руку на плечо партнера, позволила обнять себя за талию, прижать покрепче… и повести уверенно, точно по вощеному паркету настоящего бального зала. Ей вдруг стало легко, она доверилась телу, и не сбивалась с ритма, не ошибалась ни в шагах, ни в поворотах...
Танго все звучало с нарастающей страстью. Стучали кастаньеты, как лихорадочный пульс, гитара мрачно отсчитывала кадансы, трубы подпевали скрипкам, и если закрыть глаза - можно было представить, что прошлое слилось с настоящим, и она в голубом шелковом платье, отделанном кремовым валансьенским кружевом, танцует с мужем на летнем городском балу в саду Тюильри.