Серкано протяжно, с завыванием и щелчком челюсти, зевнул.
«Открыл» глаза и причмокивая огляделся, делая вид, что только
проснулся от сладкого сна. Посмотрел на мечи, на катану и...
перевернулся на левый бок.
— Ты что, не слышал?!
— Отвали, тут слишком жарко.
— Т... ты! ТЫ!!!
Катаноносца колотит бурлящей яростью, вот-вот из ушей брызнет
кровавый пар.
— Ну серьёзно, — зевая протянул Серкано, почёсывая бок у рукояти
шпаги. — Давайте потом, вечером, когда все будем свежи и бодры.
— Тварь... вы похитили наших детей! Вы убили наших жён!
— Эй... эй! Я только вчера приехал. Ваши еретические байки меня
не касаются. Впрочем, ладно, хорошо что вы сами...
Катана вспорола воздух со свистом, понеслась к Серкано, рассекая
густой воздух и отражая свет. Еретик вопит, как белка, которой
отрубили хвост. Рот широко распахнут, летят капельки слюны, видно
как дрожит розовая груша язычка.
Серкано вскинул ногу, и катана ударилась о подошву, врубилась в
плотную кожу. Шпага выпорхнула из ножен и почти сразу спряталась в
животе еретика справа. Левый ткнул мечом, но Креспо перекатился и
вскочил, вырвав шпагу.
Раненый выронил меч, упал на колени, зажимая живот и глядя перед
собой круглыми глазами. Завопил, надрывая горло. Фехтовальщик
попятился, разводя руки и поигрывая шпагой, смахивая густую кровь.
Катанщик осатанело набросился, рубя клинком, как топором,
размахивая во все стороны. Ватиканец покачивается маятником
уворачиваясь и едва сдерживая смех.
Перехватил кисть с мечом левой рукой, вывернул до хруста,
вынуждая еретика выгнуться. Шпага вонзилась под челюсть с хрящевым
хрустом, и вопль ярости оборвался. Серкано почти бережно опустил
труп на землю, не спуская взгляда с последнего ненавистника истиной
веры. Широко улыбнулся, наблюдая, как мужчина бледнеет и пятится,
выронив меч.
— Ну, куда же ты? Ты ведь так долго шёл ко мне! Ну же, давай
поговорим!
Еретик ничего не знал, либо был действительно силён. В последнем
Серкано сомневается, сильный человек не будет рыдать и умолять о
пощаде, попутно отрекаясь от всего и пачкая штаны с обоих сторон.
На самом деле это и неважно. Отец поставил задачу избавиться от
еретиков в городе, а как не уточнял. Практика же показывает, что
жестокость, либо изгоняет еретиков, либо понуждает их
атаковать.
Оба варианта устраивают Серкано.