Хотя выражения «сразу» и «дать деру»
не имели к нему никакого отношения. Обычно Луку быстро ловили и
потом долго измывались, пользуясь его беспомощностью. Особенно
жестокими были издевательства Карима, сына Неманьи, владельца
трактира.
Лука крутил колеса так быстро, как
мог, поскорее пятясь к дому. Он и отъехать-то успел всего несколько
локтей от двора… Но нет, не успеть.
Бултых! В зловонную лужу возле него,
поднимая фонтан грязной воды, плюхнулся булыжник. Луку обдало так,
что промокла одежда. Мальчик стиснул зубы и попробовал двигаться
быстрее. Обиднее всего было за напрасный мамин труд, она всегда
старалась одеть его в чистое перед прогулками.
Он развернул коляску. Карим и его
свора близко не подходили, продолжали развлекаться, кидаясь
камнями, — путь им преграждала все та же огромная глубокая лужа,
разлившаяся от обочины до обочины. Многодневные ливни и паводок
затопили дороги, и народ передвигался по краям тротуаров, где было
достаточно мелко, чтобы не замочить ноги выше колен.
Булыжники сыпались один за другим —
разбрызгивая помои и грязь, ломая спицы колес коляски и щедро
наставляя синяки и ушибы Луке. Парни улюлюкали, гоготали,
выкрикивали непристойности и распалялись все больше, подзадоривая
друг друга особо удачными бросками или оскорблениями.
Один из камней попал Луке в плечо.
Вспыхнула боль, и его правая рука онемела, теперь он не может
управлять коляской, а следовательно — отступать! В глазах защипало,
но не от боли, а от обиды. Как же он ненавидел свою беспомощность!
Как мечтал встать! Да хотя бы ползать! Он бы дополз до каждого и
вгрызся зубами!
Злость Луки была направлена на богов,
если они есть, на несправедливость мира, на родителей… Отец
потратил кучу денег, чтобы поставить сына на ноги, но ни
многочисленные знахари, ни редкие, специально привезенные из степей
шаманы, ни профессиональные лекари из гильдии целителей не смогли
ничего поделать с его недугом.
Одна гадалка сказала, что на сына
легли грехи родителей, сочиняла, скорее всего, но Луке это
отчего-то запомнилось. Наверное, оттого, что винить во всем
родителей проще всего. Вот же они, рядом…
Были рядом. Отца уже нет, мать сдает
с каждым годом, а сестренка Кора завершит жизненный путь в борделе
— в этом Лука был уверен. Легконогая, фигуристая для своих
пятнадцати лет, улыбчивая и без каких-либо нравственных принципов.
А еще с вечно разбитыми коленками. Кора брала все, что плохо лежит,
не боялась лезть в драку с мальчишками намного старше, а уж откуда
она иногда приносила и за что получала дорогостоящие вещи:
косметику, побрякушки, новые платья… Лука не хотел и знать. Он
любил сестру, она любила его, и этого ему было достаточно.