Вокруг машины мелькали причудливые,
парящие в воздухе полупрозрачные сгустки, то ли какой-то жидкости,
то ли горячего воздуха если такое вообще было возможно. Несколько
секунд, которые понадобились Боливару чтобы полностью миновать
переход, показались мне миниатюрной вечностью.
Синеватая сентябрьская ночь и
очертания деревьев растворились глазах, уступая место блёклому
свечению следующего мира. Всё это походило на киношный эффект,
когда один кадр плавно перетекает в другой, и в какой-то момент
времени на экране можно разобрать оба изображения, проступающих
друг через друга. Свечение становилось всё более явственным, и
сквозь него стремительно начинала просматриваться серая лента
дороги, устремлённая в туманную дымку далеко впереди. Последние
синеватые тени деревьев растворились за стеклом.
Уазик перестал подпрыгивать на
колдобинах грунтовой дороги оставленного мира и зашуршал по
асфальтовому полотну. В ушах раздался звук напоминавший встречный
поток воздуха, и мы выкатилась в новый мир.
Всё это время я давил на педаль
тормоза, и, как только все пространственные аномалии остались
позади, Боливар стремительно сбавил скорость и остановился. Я
наконец-то смог вдохнуть, чувствуя как всё тело сотрясается от
нервного напряжения.
— Затащите меня обратно... — тяжело
прохрипел Гарик.
— Тохан, помогай... — добавил
Вован.
В четыре руки нам удалось втащить, до
половины вывалившегося из окна Мезенцева обратно в салон. Всё ещё
зажатый в руке пистолет несколько раз глухо ударился о дверцу и
приборную доску. Сквозь шум в ушах всё ещё пробивался «Айрон
Мейден» орущий на всю катушку. Я вырубил магнитолу, и, как следует
проматерившись, выскочил из машины.
Перед глазами до сих пор стояли
картины мелькающих фонарей меридиана. Перекошенные злобой рожи,
торчащие из окон иномарки, тени деревьев и причудливые
полупрозрачные пузыри. Я посмотрел взгляд на борт уазика, и увидел
несколько пулевых отверстий.
— Твою мать! — вырвалось у меня. —
Гарик, Вовка, вы как?! Никого не задело?
— Нет вроде, — отозвался Бабах из
салона.
— Ну Мезенцев, ну молодец!
Я всплеснул руками. Адреналин и
стресс сотрясали тело. Я сделал несколько бесполезных шагов
вперёд-назад, пытаясь успокоить нервы и унять дрожь.
Хлопнула пассажирская дверца, и с
противоположной стороны буханки показался Мезенцев. Ему было
весело. Широкая добродушная улыбка играла на забрызганном грязью
лице.