Марко вдруг заголосил на всю
улицу:
Нас два брата, оба
ратуемо!
Не плачь майко ако
погинемо
Следом грянули Бранко, Небош, Глиша,
Живка, Альбина и остальные наши:
Не плачь майко кад у борбу
поджем
Веч ти плачи ако ти не
доджем!
К Иво и Леке я прибыл несколько в
расхристанном состоянии — в меня еще и ракии влили — и потому
сначала к их словам отнесся несколько легкомысленно.
Занимали они ни много ни мало,
директорский кабинет в школе — широкий и длинный стол под зеленым
сукном с бронзовым письменным прибором, резное кресло с высокой
кожаной спинкой с головками медных гвоздиков по периметру,
выгоревшее прямоугольное пятно на стене от снятого портрета «нашего
любимого короля». Кафельная печь вроде голландки, от которой шло
приятное тепло и тонкий дровяной дымок. Тяжелый буковый шкаф с
тиснеными корешками пыльных книг — все солидно, тяжеловесно и
должно внушать набедокурившему гимназисту трепет перед
государственной властью в лице учебного начальства.
Но я ни разу не школьник, да к тому
же поддатый — дернул от стены стул попроще и уселся, закинув ногу
на ногу. И даже выбил по голени дробь ладонями.
Эти двое и бровью не повели:
— Мы решили направить тебя на
подпольную работу.
— Да идите вы в... — взвыл я, но
вовремя прикусил язык. — Какой из меня подпольщик, к чертям
собачьим? Я же боевик, штурмовая рота!
— Ну, не совсем подпольщик. Скорее,
подпольная диверсионная группа.
— Да ну вас. Какая диверсионная
группа, если у меня смертный приговор с отсрочкой?
Эти двое хитро переглянулись и Лека
выдал прям кувалдой по башке:
— Нету приговора.
Мозг, затуманенный парами ракии,
отказывался воспринимать эдакие выверты.
— То есть он объявлен, но его нету,
— ухмылялся Лека. — Это теперь твоя легенда.
— А что, сразу сказать нельзя было?
— мать вашу, чуть людей зазря при реальном побеге не поубивал.
— Сразу нельзя. У тебя еще и побег
будет.
— Нахрена???
— На тот случай, если ты попадешься.
Беглый партизан, приговорен товарищами к смерти, бывший кадет,
русский... Они же тебя вербовать начнут.
— Так, стоп, — по мере того, как до
меня доходил коварный замысел, хмель из головы выветривался. — Вы
что, сдать меня надумали? Лучше уж здесь расстреляйте, меньше
мучатся.
— Владо! — поморщился Лека. — Никто
тебя сдавать не собирается, просто мы обязаны учитывать все
возможности.