— Чарли, что с тобой? — спросил отец, заметив, как я
затормозил.
— Чарли, сынок, что случилось? — спросила мама, а я лихорадочно
пытался понять, что же мне кажется знакомым.
— Пошли отсюда. Мне здесь не нравится, пошли отсюда, — нервно
сказал я, потянув руку отца, чтобы он наконец-то сдвинулся с
места.
— Хорошо, хорошо, сынок, — сказал отец и хотел было пойти
дальше, но не успел. За нами стоял человек. Он стоял и молчал.
Второй вынырнул словно из ниоткуда и схватился за цепочки жемчуга
на шее матери. Он сорвал цепочку и жемчужины посыпались на асфальт.
Отец бросился на грабителя, пытаясь защитить мать, а тот другой
достал револьвер. Черт, он сейчас будет стрелять! Как я мог забыть!
Раздался выстрел. Папа дернулся и завалился на спину.
— Папа! — крикнул я, чем привлек внимание убийцы. Он вновь
выстрелил и пуля вошла мне в бок. Я почувствовал, как ломается мой
позвоночник и услышал третий выстрел, заваливаясь на спину. Уже
лёжа на асфальте в луже собственной крови, я услышал голос: —
Признайся, мальчик. Ты когда-нибудь танцевал с дьяволом при лунном
свете? — после которого последовал щелчок взведенного курка
револьвера, но выстрела не случилось: — Мы еще встретимся, —
пообещал голос и удалился.
Последнее, что я понял перед тем, как отключиться, это то, что я
больше не чувствую своих ног.
В полицейском участке сидел мальчик из хорошей семьи. Ему было
девять лет и только что весь его мир рухнул. Он держал в руках
костюм отца, не забрызганный кровью лишь каким-то чудом и сжимал
его, с трудом понимая, что происходит. Он дрожал от холода и
страха, оставленный всеми в кабинете начальника полиции Готэма,
краем глаза замечая вспышки из-за окон. Журналисты как-то
пробрались в участок и теперь пытались снять кадры с ним, несмотря
на все попытки полицейских выпроводить их из помещения. Неожиданно
к нему подошёл молодой полицейский, который с самого начала
показался ему добрее других.
— Это твоего отца? — спросил он и попытался взяться за костюм.
Брюсу показалось, что он хочет отнять его, из-за чего тот одернул
руки. Но полицейский, после секунды замешательства, лишь
сказал:
— Не волнуйся. Давай…накину - и надел костюм на него, — Вот так,
— стало теплее. Ненамного, но теплее, — так уж вышло…держись, —
сказал ему полицейский, пытаясь подбодрить. Брюс же, собрав всю
свою решимость в кулак, спросил.