– Дай бог памяти, друг мой, – наконец ответил Буров, – есть у вас мини-отель «Миранда»… Где-то на северо-западе.
Пилот немного покопался в бортовом компьютере и, отыскав нужное место, радостно воскликнул:
– Нашел! Все, полетели!
Проехав метров сто, он поднял свой агрегат в воздух и, набрав разрешенную высоту, направил аэромобиль на северо-запад. Минуты три они летели молча, но затем пилот, не очень жаловавший тишину, спросил у Бурова, скосив взгляд на его гордый профиль:
– Давно в Нариме-то не были, начальник?
– Три года и шесть месяцев, – улыбнулся Давид.
– Точность – вежливость королей? – ухмыльнулся таксист.
– Как знать, как знать. Три года и шесть месяцев назад я приезжал в Нарим, чтобы попытаться договориться с женой, которая на тот момент уже подала на развод.
– Договорились?
– Не удалось.
– Есть хочу! – вклинилась Валентина.
Буров, повернувшись к ней, мягко произнес:
– Придется еще немножко потерпеть, милая.
– А сейчас она где? – не отступал пилот.
– Кто?
– Жена ваша. Бывшая.
– В Москве. Она в Нариме работала, в мэрии, а потом ее в Москву позвали. На повышение.
– Из Нарима в Москву? Провинилась? – скривился таксист.
– Да, – иронично ответил Буров.
Дело в том, что Нарим являл собой одно из трех экспериментальных пространств страны, где еще несколько десятилетий назад официально перестали бороться с коррупцией. Многовековая битва с этой напастью раз за разом заканчивалась ничем, и в итоге где-то в семидесятых прошлого века руководство решилось на смелый эксперимент. Выбрали три региона и легализовали в них взятки, но объявили пожизненное заключение за подкуп должностных лиц в любом другом регионе страны. И теперь любой чиновник мечтал рано или поздно, но все-таки оказаться в Нариме, где все законодательство было выстроено так, что уже и не приходилось ничего выдумывать – лишь пользуйся ясными, проверенными десятилетиями схемами.
– Елизавета отработала в должности заместителя председателя имущественного комитета Нарима без малого четыре года и за это время стала миллионершей. Но, кроме всего прочего, она ведь очень четкий профессионал, и в Москву ее перевели именно поэтому. К тому же алчность была уже накормлена, и она потихонечку выходила из-под прессинга многовековой нищеты, отраженной в ее генетическом коде.
– А вы?
Пилот вновь проявил любопытство, и вновь вопрос был задан как-то не очень внятно.