Только все равно быстро идти не
получалось. Хорошо, что в принципе получалось идти. А когда-то
бегал.
В тридцать пятом вот. Глебушка
тогда несся, не чуя ног. Задыхался. Хватал пыльный воздух губами.
Брал резкие повороты и низкие заборчики. И думал лишь о том, чтобы
не упустить ублюдка.
Не упустили. Загнали в тупичок и
уже там, заперев в коробке из кирпичных стен, били. Он не
сопротивлялся, сразу упал, подобрался и голову руками прикрыл. И ни
крика, ни стона, даже удары были глухими, точно они с напарником не
дроида – мешок с песком пинали.
Надоело быстро. И Глеб отступил,
а напарник все выплясывал, нанося точные злые удары. Только автомат
подпрыгивал, норовя с ремня сорваться.
- Да оставь ты его, – сказал
Глеб, когда напарник на секунду прервался. – Хватит.
Но напарник снял автомат и,
передернув затвор, перечеркнул очередью лежавшего на земле. Тот
задергался, словно кукла на веревочке, и развернулся, пытаясь
подняться. Вторая очередь, под прямым углом к первой, завершила
попытку.
– Ты чего?! – Глеб тогда
испугался. – Мы не договаривались стрелять! А если ошибка и это не
андроид?
– Не боись, нету ошибочки.
Наводочка точняк.
Напарник обшарил карманы и
вытащил регистрационную карту с меткой корпорации.
– Видишь. Точно, как в аптеке. Да
не мандражуй, нежный ты наш. Все будет океюшки, – напарник хлопнул
Глеба по плечу.
С некогда белой рубашки мертвеца
смотрели черные дыры пулевых ранений. Крови вытекло немного. И Глеб
ничего не сказал напарнику, когда тот принялся раскладывать тело
звездой. Закончив, он расправил на груди мятый лист с пропечатанным
лозунгом: «Мир для людей!» и камнем придавил.
Уходили бегом. Правда, бежали
скорее потому, что положено было бегать после убийства, чем и
вправду опасаясь полиции.
Там свои. Там тоже думают, что
этот мир неправилен. А значит, кому-то нужно его исправить. И что
насилие – лишь метод.
Остановились в старом городе, и
напарник, заглянув Глебу в глаза, кивнул: мы правильно сделали,
брат.
Наверное.
А что мутит – это с непривычки.
Но Глеб приспособится. Он и приспособился настолько, что в
следующий раз сам держал автомат. Пули ложились кучно.
Тогда Глеб ничего не знал о
других способах решения проблемы. До марша несогласных и Особого
постановления оставалась пара лет свободы. Закончились они с
появлением Седого.