Пришлось ехать к Сердецким, они обустроились на Васильевском
острове. Дом их больше походил на крепость, обнесенную кирпичной
стеной. С улицы виднелся высокий дворец с мраморными колоннами,
небольшая белоснежная беседка, пруд с лебедями. Кучеряво живут,
паны.
У ворот висел железный молоток с деревянной рукоятью. Я взял его
и стал бодро выстукивать военный марш.
— Эй, есть кто живой? Отворяйте!
Приоткрылась маленькая форточка. Я увидел красное злое лицо:
— Пся крев! Кого еще принесло? Хто там?
Глаза уставились на меня, оценили гвардейский мундир.
— Что тебе надо, служивый? — вопрос прозвучал на
полтона ниже. — Не велено невесть кого пущать.
— Я капрал Измайловского полка Дитрих фон Гофен, начальник
князя Тадеуша.
— Да ну?! — не поверил краснолицый. — Какой у
нашего пана начальник может быть, окромя ридного батюшки.
— Сейчас как дам в морду, собака, если не откроешь, —
предупредил я, зная насколько долго могут затянуться
переговоры.
— Но-но, — послышался опасливый голос. — Не
грозись кулаками, чай пуганные. Постой тут служивый, я за
управляющим сбегаю. Ему решать.
Форточка захлопнулась.
— Беги быстрее, — крикнул я вдогонку, а сам настроился
на долгое и томительное ожидание.
Ворота распахнулись. Я увидел управляющего — в расшитом золотом
камзоле, напудренном парике, башмаках с блестящими пряжками. По
бокам его стояли лакеи с мушкетами наперевес. Странная здесь манера
встречать гостей. По глазам вижу — не рады.
— Прошу сказать, кто вы есть и откуда пожаловали? —
важно произнес управляющий.
Но в голосе его я услышал нотки испуга. Нет, что-то здесь не в
порядке. Словно мой визит стал палкой, разворошившей
муравейник.
— Я представлялся кому-то из слуг. Меня зовут Дитером фон
Гофеном, я капрал лейб-гвардии Измайловского полка. Князь Сердецкий
служит у меня в капральстве, — повторил я.
— Вы один?
— Разве не видно? Или сюда пускают только с ротой
гренадер?
— Что вы! Простите.
Управляющий облегченно вздохнул. Кажется, он принял меня за
кого-то другого.
— Так я могу пройти? — настойчиво произнес я.
— О, да, простите, господин капрал, — управляющий
подал знак, и лакеи расступились. — Милости прошу…
«К нашему шалашу», — добавил в уме я. А «шалаш» изнутри
впечатлял больше, чем снаружи. Нет, трудом праведным таких палат не
нажить, только надорвешься.