— Влип ты, братец. Придется кафтан новый шить. Деньги-то
имеются?
— Есть маненько, господин капрал, — почесал голову
сконфуженный гренадер. — Поднакопил чуток.
— Готовься растрясти кубышку. Я не Дерюгин, но небрежения
формой одежды не потерплю. А где Михай? — остановился я.
Крепостной князя Сердецкого отсутствовал, и меня это
встревожило. Михай всегда был исполнителен и пунктуален, сегодня
ему полагалось находиться в строю.
— Не знаю, господин капрал, — доложил Чижиков. —
В караул его не ставили, на работы не отправляли. Может,
заболел?
— Пошлите кого-нибудь к лекарю, пусть узнает, не обращался
ли к нему Михай.
Гонец принес нерадостное известие — к полковому лекарю солдат не
приходил. Я оставил вместо себя Чижикова проводить занятия, а сам
отправился искать соседей Михая по постою — он делил дом с пятью
фузелерами четвертой роты.
— Как ушел в князевы палаты вчера с вечера, так мы его
больше и не видели, — развели руками они.
— К Сердецкому что ли?
— К кому ж еще, — подтвердили солдаты.
— И часто он к князю ходит?
— Да почитай кажную неделю. Зазноба у ево там. Ядвигой
кличут. Ох, и любит он ее.
— А возвращается когда? — прервал я фузелеров.
— Раз на раз не приходится, но к рассвету всегда являлся. А
что, запропал куда?
— Пока не знаю, — сказал я и задумался.
«Неужели сбежал?» — мелькнула нехорошая мысль в голове. Такое
иногда случалось, не часто, но все же.
Формально на мне вины нет, даже вычеты за беглеца не полагаются,
ибо по ведомости службу в капральстве проходит хозяин Михая — князь
Тадеуш Сердецкий. Однако начнись разборки, и я понятия не имею, где
колобродит этот шляхтич[14]. Такая заварушка может образоваться,
что не разберешься — кто прав, кто виноват. А виноват всегда и
везде стрелочник, в армействе сиречь капрал.
Затяжной мелкий дождь сеял, словно из сита. Что поделать —
Питер. Солнечные деньки весной столь редкие, как зарплата.
Доложить Дерюгину или не стоит? Вполне возможно, что Михай на
самом деле заболел и отлеживается на барском подворье, и я напрасно
поднимаю панику. Представляю недоумение во взоре поручика, его
недовольный раскатистый голос:
— Твою в душу мать, фон Гофен! Ты чего по пустякам
суешься!
Но в груди появилось щемящее чувство тревоги. Нет, что-то не в
порядке. А поручику я расскажу, когда ситуация прояснится. Плох тот
командир, что не решает проблемы самостоятельно.