Я попробовал и понял, что Густав Бирон говорит о картофеле. Эх,
картошка! Как я по тебе соскучился! Хорошо, что меня занесло в те
времена, когда этот овощ уже начинал постепенно распространяться.
Знаю, что выращивание картофеля в России шло со страшным скрипом,
крестьяне почему-то безумно дорожили набившей оскомину репой до
такой степени, что не хотели менять ее на что-то другое.
На десерт подали пирожное, фрукты и кофе. Я так объелся, что с
трудом дышал. Пожалуй, вредно набрасываться на еду с таким жаром,
особенно после тюремной отсидки, можно заполучить заворот
кишок.
Бирон предложил завершить обед штофом водочки и курением трубки,
но мы оба отрицательно замотали головами. Я в привычной жизни не
курил и старался пить как можно реже. Карл вроде был со мной
солидарен.
Не огорчившись, Бирон, хлопнул в ладоши, вызвав слуг. Те
появились так быстро, будто стояли за дверью.
— Уберите, — коротко приказал он.
Пока слуги суетились, Бирон неторопливо раскурил трубку и
приступил к главному:
— Господа, вы люди умные и понимаете, что ваш визит вызван
неслучайными причинами, — он выпустил колечко дыма.
— Догадываемся, — за всех ответил я.
— Я недавно вернулся из зарубежной поездки. Матушка Анна
Иоанновна разрешила отправиться волонтером в Цесарскую армию.
Собралось достойное общество, кроме меня вызвались капитан-поручики
Трубецкой и Мейендорф, поручики Левенвольде и Барятинский. Да
много, кто еще был. Провел четыре месяца в окружении блистательного
принца Евгения Савойского и узрел немало для себя полезного в
организации австрийских войск. Но по возвращению в Петербург,
узнал, что один из поручиков моих — доблестный Месснер чудовищно
убит, и в убийстве том оказались замешаны вы и капрал
Звонарский.
— Мы не убивали поручика, — горячо воскликнул
Карл.
— Я знаю, — устало протянул Густав Бирон. — Брат
мой, обер-камергер, по моей просьбе попросил Андрея Ивановича
Ушакова раскрыть сие дело со всей старательностью. Стоит отметить,
что расследование действительно было произведено, как подобает. Мы
узнали, что за убийством сиим стоит не кто иной, как Иван Иванович
Лесток, лейб-хирург при цесаревне Елизавете Петровне. Похоже,
вместе с послом французским он ведет опасную игру. Вы же случайно
вмешались в нее и нанесли Лестоку значимый урон.
— Кто же стрелял в Месснера? — спросил я.