— От него, — согласился я. — Только денег при нас
нет. Мы долг возвращали, а теперь пустые как солдат после
проститутки.
— Врешь поди! — ватажник хлопнул себя по правой
лодыжке.
Почему — вру? Ввожу в заблуждение.
— Я честный человек. Врать мне не к лицу.
— Может ты и честный, но давай-ка мы тебя проверим. Вдруг
за подкладку что-нибудь завалилось или в кармане потерялось, а ты и
не заметил. Всякое ведь бывает, — рассудительно произнес
ватажник.
М-да, на мякине его не проведешь. И соотношение сил не в нашу
пользу — шестеро на двоих, значит, каждому придется драться с тремя
противниками, а они только в голливудских фильмах по очереди
нападают. А шпага моя тютю — лежит у синьора Пандульфи где-то на
полке.
Нет, я, конечно, здоровей любого из разбойничьей ватаги, и Карл
тоже не лыком шит. Глядишь, кого-то из шайки-лейки покромсаем. Но,
будь я букмекером, ставки бы на нашу победу не ставил.
— Поднимите ручки, господа хорошие. Сейчас вас немножко обыщут,
— улыбнулся ватажник, обнажая гнилые зубы.
Глава 12
Пожалуй, миром дело не закончится. Сейчас нас будут немножко
убивать. И самое противное — все преимущества на их стороне.
Ватажник с гнилыми зубами вцепился в Карла, попытался просунуть
руку в карман кафтана.
— Убери грязные лапы, мерзавец, — вспыхнул кузен,
вырываясь из тисков захвата.
Его слова только подлили масла в огонь. Разбойники точно стая
бродячих псов кинулись на нас, размахивая кистенями. Кузен даже не
успел выхватить шпагу. Его прижали к стене, отделив от меня, стали
избивать.
— На помощь, Дитрих! — закричал он.
Я действовал интуитивно и грязно — ударил головой ближнего
противника, двинул коленом между ног второго, перехватил занесенный
кистень у третьего и, крутанув ватажника на сто восемьдесят
градусов, умудрился врезать его же оружием по обступившим Карла
разбойникам. И едва не оглох от послышавшихся воплей.
— Мама! — выл упавший на колени ватажник, обхватив
руками проломленную башку. Сквозь пальцы сочилась кровь.
Меня чуть не передернуло. Нет, одно дело — видеть такое в
ужастиках и другое — столкнуться наяву. Я все же не могу привыкнуть
к кровавому зрелищу.
— Что же ты творишь… — завопил разбойник с гнилыми
зубами, оступаясь от Карла. — Лупцуйте этого гада. Он Митюху
убил.
Может, убил, может, нет. Эти гады живучи. Нормальный человек
давно бы умер, а всякая сволочь будет коптить белый свет еще
много-много лет. Вот так по дурацки устроен наш мир.