Понятно, что на сирого и убогого он походил так же, как я на
балерину.
По небу плыли рыхлые, бесформенные облака. Выглянула луна, залив
улицу серебристым светом. А как хорошо начиналось…
Мужчина выпрямился и, сняв с головы шапку, протянул ее к
нам.
— Денежки сюда кладите. При нас они целее будут.
Ватажники поддержали его заливистым хохотом. Карл помрачнел,
схватился рукой за рукоять шпаги, но пока не спешил ее
обнажать.
— С чего вы решили, что у нас есть деньги? — произнес
я, пытаясь протянуть время.
Вдруг на улице появятся случайные прохожие, полиция или
солдатский наряд. Однако надежды оказались тщетными. Город словно
вымер, никого, кроме тощего облезлого кота, рывшегося в мусорной
куче в поисках съестных отбросов.
— Нешто вы не от Пандульфи вышли? — хмыкнул веселый
ватажник.
Выходит, за лавкой ростовщика установлено наблюдение. Бандиты
караулят клиентов итальянца и, выбрав подходящую жертву, грабят.
Интересно, знает ли об этом Пандульфи и если да, почему не
обращается в полицию и не предупреждает клиентов? Впрочем, он может
находиться с разбойниками заодно — сигнал им какой-нибудь подает,
фонарем в окошко светит. Деньги, как известно, не пахнут.
По меркам того времени Петербург считался гораздо спокойней в
плане преступности, чем Москва. Все же начальство близко, которое
время от времени вынуждено меры принимать, чтобы очистить столицу
от воров и бандитов. Да и сам Питер город молодой, жизнь в нем
только налаживается, вот и не успели как следует закрепиться и
войти в полную силу разбойничьи шайки.
Пройдет немного времени, и при взошедшей на престол с помощью
гвардейских штыков Елизавете, Петербург переживет страшный период,
когда вошедшие во вкус и, почуявшие безнаказанность гвардейцы
займутся настоящим грабежом: будут обворовывать знатные дома, к
коим сами же поставлены в караул, бесчинствовать на улицах,
задирать и бесчестить женщин. А кое-кто из господ офицеров наладит
прибыльный бизнес, который в двадцать первом веке называется
«крышеванием» — за определенную мзду гвардейцы возьмут под «опеку»
трактиры, постоялые дворы, лавки купцов и менял.
Но пока в Питере тихо и спокойно, не считая улицы, где нелегкая
вынесла нас прямиком в лапы разбойников.
Не дождавшись ответа, ватажник переспросил:
— Я что грю — нешто вы не от итальяшки идете?