сладко целовавшего ее во все местечки и обещавшего райские кущи.
После исхода, на пустой аллее осталось семейство Ворониных, мать
и сын Соломатовы вместе с Игоревой Лерой Новопольских, Лиза
Калинина да Лев Николаевич Хмелевский. Они растерянно смотрели
друг на друга и каждый не мог понять: как жить дальше и стоит ли
жить после случившегося вообще.
***
Старший оперуполномоченный МУРа Станислав Прибыловский вернулся с
доклада начальству сильно разочарованный. Он уже предвкушал, что ему поручат, пусть даже в составе группы провести расследование этого необыкновенного дела, обещавшего быть громким и потому сулившего в итоге награды, повышения еtс…
Ведь не каждый день и даже год убивают политические фигуры такого
масштаба, до еще при столь загадочных обстоятельствах. Шумиха
поднимется страшная: он с важным, деловым и таинственным видом
будет «отшивать» назойливых репортеров, каждый день станет
входить с особо важным докладом о ходе следствия в кабинет шефа…
Но действительность растоптала грубым сапогом мечты и иллюзии
Станислава Андреевича. Начальство приказало ему закрыть рот на
замок впредь до особого распоряжения и заниматься текучкой. То же
самое, в общем, что он сам недавно сказал начальнику того самого
отделения милиции майору Могильницкому.
Прибыловский решил переговорить с Платоновым попытаться выяснить,
какие ветры, в связи со случившимся подули в высоких инстанциях.
Но Иван Евсеевич «добил» его окончательно:
– Привези мне немедленно фотографию и заявление жильцов. Все это
надо уничтожить и забыть, как о дурном сне.
– Не понял?
– Тебе и понимать не надо. Вопрос решается на уровне генерала
Тучина, а, может, и еще выше. Да и этот дом, где, якобы, был
найден непонятный труп, полчаса назад сгорел дотла.
– Не может быть, Иван Евсеевич, что-то здесь не то!
– Станислав Андреевич, заруби себе на носу: не твоего ума это
дело. Хочешь носить голову и погоны не плечах?
– Не против, конечно.
– Вот и сиди себе спокойно. Тебе, надеюсь, твое начальство это
объяснило?
– Да, но…
– Короче, жду тебя с этими материалами через двадцать минут у
себя. И без фокусов.
– Ладно, – убитым голосом сказал Прибыловский, осознав, что
уперся лбом в стену, которую ему не прошибить.
Он положил фотографию убитого Жирцова (или лже-Жирцова?) в
конверт и отправился на Лубянскую площадь. Для него, похоже, это