А сопернику-врагу
Свянет мятая трава,
Не молодка. Не вдова –
Я одна на свете…
Зарастёт тропинка-вьюн
До девичьей хаты,
И не вытопчет скакун
У крылечка мяты…
Выпали гусли звончаты у девицы из рук, и заснула она на парчовых подушках, будто мёртвая. Один румянец на щеках играет. Данилу тоже в сон клонит, но пока винцо заморское, все припасы не припил, до конца держался. Наконец, и его сморило. Вскочил боярин на ноги. Радуется:
– Подействовало сонное зелье! Вот и ладно. Спите, голубчики. – Ногой Данилу толкнул, не просыпается. – Удачлив ты, Данило-охотник, не в меру. Ну да поглядим теперь, чья возьмёт.
Схватил боярин Царь-девицу и на своего коня поперёк седла перебросил.
– Твоя Царь-девица мне самому сгодится. А тебе, Данило, нож булатный в ретивое…
Будто тать[16] ночной, вытащил боярин из-за голенища ножик вострый и трижды Даниле-охотнику в грудь по самую рукоять вонзил. Клетку золотую с Жар-птицей забрал, на коня вскочил и – был таков. Только злой ветер вокруг шатра с мертвецом сугроб наметает.
Почуял Сивко-Бурка неладное, к шатру бежит. Голову вовнутрь просунул.
– Эх, хозяин, опять ты меня не послушал. Зачем ел-пил боярское угощение? Теперь мёртвый лежишь. Хорошо, хоть фляжку с живой водой боярин не унёс.
Отгрыз верный конь кожаную фляжку у Данилы с пояса и всю воду до капли на грудь хозяину вылил. Приподнялся Данило-охотник на локте, зевает.
– А славно я поспал! Правда, сон дурной приснился.
– То не сон был. Зарезал тебя боярин думный насмерть. А Жар-птицу забрал. И невесту твою увёз, сонную. Она теперь у боярина в подвале за семью замками слёзы горючие точит, по тебе убивается.
Вскочил Данило на резвы ноженьки. Шатёр в гневе надвое разорвал.
– Ай, да боярин! Ну, да я до тебя доберусь, друг сердешный!
Сел на коня и вслед за вором помчался.
Боярин, как домой приехал, первым делом невольницу в подвалы заточил и сразу в княжий терем с Жар-птицей направился. В дверь ногой стучит. Князь об эту пору в красном углу, в дубовом креслице сидел. Думу думал. Поднял князь головушку, а сам сердито глядит. Боярин в пояс князю кланяется.
– Я, пресветлый князь, из дальнего похода воротился…
Но тот и слушать не стал боярина. В лоб спрашивает:
– Изловил Жар-птицу? Или пустой приехал?
– Из-под земли, князь, достал. За три моря-океана на край света ездил, едва жив остался.