– Стой, холоп! Ты куда в грязных сапожищах с немытой рожей прёшь? Или плетей захотел?
Осерчал Данило.
– Я тебе не холоп, боярин. Мне ко князю в любом виде в любое время дозволено. Отойди, не то зашибу ненароком.
– Не сердись, Данило, – боярин отвечает. – Обознался впотьмах. Светлый князь сегодня не в духе. Видеть никого не желает. У себя в спаленке с утра заперся. Я и сам тревожить боюсь.
– Да что стряслось у вас, пока я на охоте был?
Сдвинул боярин высокую шапку на нос, долго в затылке скрёб. Как и сказать-то не знает.
– Князь думу думает. А про что, никому неведомо.
Данило только руками развёл. А боярина уже подозрение взяло: Данило-охотник в княжеских покоях не частый гость. Без дела не ходит. Как бы выспросить половчее, что за дело у него такое?
– А к князю тебе зачем надобно? – спрашивает.
– Да вот, дичи к княжьему столу настрелял. И потом… дело у меня к нему.
– Говори своё дело. Я князю доложу, когда позовёт.
Задумался Данило. Вроде не с руки через боярина перо князю отдавать. Но притомился с дороги молодец, седьмые сутки дома не бывал. Не сидеть же здесь до ночи, пока князь думу надумает.
– Эх, так и быть! Слушай тогда, боярин. Еду я вчера полем, а ночь уже, ни зги не видно. Снег глаза слепит. Вдруг… поляна посреди поля, с эту вот горницу. Птицы поют, трава-мурава, цветы кругом. Лето красное! И светло, будто в полдень. Гляжу, а в траве – перо лежит. Жар-птицыно!
С этими словами стащил Данило-охотник шапку с головы и из подкладки перо достаёт. Враз вся горница осветилась, а из дубовых резных колонн на глазах ветки начали прорастать, зелёные, с листьями. Птицы поют. У боярина так челюсть и отвисла.
– Хочу я это перо, боярин, светлому князю подарить. Пусть сердце потешит.
Завидно боярину стало. Даже с лица потемнел.
– Какой же это подарок, – отвечает, – коли ты в княжеских угодьях перо нашёл? Перо светлому князю по праву принадлежит. А что не украл да не утаил, за то спасибо тебе.
Спрятал боярин перо за пазуху.
– Так и быть, передам князю подарок. Как из спаленки выйдет, сразу и передам. А дичь, убоинку[3], ты, Данило, на кухню поварёнкам снеси. Пусть жарят, парят, пекут. К обеду чтобы готово было.
– Скажу. Да и ты скажи князю, не забудь.
Натянул Данило шапку на брови, да и вышел вон. Только глазами в дверях сверкнул.
Боярин по горнице из угла в угол расхаживает, никак не нарадуется. Вот удача, так удача! Сама в руки плывёт. В награду за это перо он у князя десять деревень с людишками сможет выпросить. И соболей, и золота… немерено! То-то сердце распотешится! Вдруг, глянь: сам князь из спаленки выходит. Мрачен с виду, голова на грудь опущена. Никого перед собой не видит. Боярин шапку поспешно сдёрнул. В кулак покашливает… знать о себе даёт.