У него не хватило резерва для минимального прощупывания
местности, ведь весь расход энергии тратился на то, чтобы удержать
связь, — тоненькую, хрупкую ниточку, соединяющую его с
ребёнком-фейри. Поэтому ему пришлось ждать, пока веки не разлепятся
или пока беспомощное тельце не умрёт.
Итак, можно открывать счёт. Первая попытка точно оказалась
провальной.
Он не знал сколько времени у него теперь уйдет на поиски, но
рано или поздно бог поймает фейри. Главное, чтобы она дожила до
того момента…
***
Мари поселили в комнате, в которой постоянно было холодно и
влажно. Как она поняла - эта зона в виде рядов небольших кроватей с
бортиками, одного камина и единственного мутного окна, была чем-то
вроде яслей. Дети в ней находились до самого «распределения»,
проходящего в пятилетнем возрасте. Но узнать подробнее как это
происходит и что следует затем, она пока не смогла. Cложно что-либо
выведать будучи беззубым маленьким комком.
Простыня, на которой она лежала, пахла сыростью и чем-то
нелицеприятным — у старушки Ольги, заботившейся о всех детях в их
зоне сразу, просто не хватало сил поддерживать комнату в постоянном
тепле и чистоте. Для женщины было главным, чтобы дети не болели и
не голодали. Всё остальное иногда исправлялось с помощью других
слуг, но слишком редко, чтобы считать это достаточным.
Поэтому: не просыхающий матрас, клубы пыли в местах, к которым
не прикасались руки Ольги и липкий, чёрный нагар вокруг камина и на
потолке, возникший из-за гари и сырости, - были первым, что она
смогла чётко разглядеть и прочувствовать в этом мире, после долгого
младенческого срока.
Ещё у Мари было два соседа, которые занимали другие кроватки,
бывшие единственной мебелью в комнате, помимо камина. Оба ребёнка
старше неё: одна на год, другой на три. Они большую часть времени
ревели и требовали внимания. Типичные дети, к чьему присутствию она
со временем привыкла, как к фоновым помехам.
Марианн не плакала, — и хотя временами хотелось, ей было не до
того. В младенческом теле вообще оказалось очень сложно находиться.
Всё вокруг словно окутывала лёгкая дымка, не позволяющая
разглядеть, прислушаться и запомнить. Но с каждым днём она
улавливала всё больше деталей, когда, конечно, не спала, и многие
из них мгновенно затирались и забывались. Она не знала за что
именно прицепилась её память о прошлой жизни, но эти данные
сохранялись внутри и не исчезали. Правда думать о чем-то сложном
Мари первые месяцы не могла совсем.