– Я поняла. Возможно, Вы и правы, –
встала я и направилась к двери. – Скажите хотя бы, удалось ли
поймать предателя родины, который транспортировал картины на
продажу заграницей?
– Нет. Пока он не найден.
– А повара не проверяли?
– Ты ещё и жутко упрямая девчонка!
Тебе уже объясняли, что наш подозреваемый – один из чужеземных
дипломатов. Да и вообще я с тобой не имею права это обсуждать! А
вот собаку твою, Лесси, мы у себя на службе оставили. Должна
признать, что ты её отлично натаскала на таможенное дело!
Браво!
– А увидеть её можно?
– Сейчас овчарка на задании. В
другой раз…
– То есть мне можно будет приходить
к Вам? – с надеждой посмотрела я на женщину, которая до
происшествия с колонией была ко мне добра.
– Я просто на тебя сердита, и я
прямолинейный человек: не выскажусь – не успокоюсь! Однако я
безумно рада, что тебя оправдали и отпустили на волю. Надеюсь, ты
больше не будешь общаться с отбросами общества и никогда не
попадёшь в похожую неприятность! Принять тебя обратно на работу –
не могу, но навещать меня и Лесси тебе никто не может запретить, –
слегка улыбнулась начальница, и я, расплакавшись, бросилась к ней,
сидящей на стуле, в объятья.
– Меня спас дневник, что Вы подарили
мне на свадьбу. В колонии я записывала в него свои мысли и чувства!
Он стал мне молчаливым товарищем, который слушал всё, но не за что
не упрекал! – сквозь всхлипы поделилась я.
– Всё ещё будет хорошо! Когда–нибудь
ты прочтёшь, что писала, и воспримешь это без боли, без эмоций, а
лишь одним аналитическим умом, извлекающим урок из прошлого, –
тихонько гладила она меня по волосам, а мне была необходима чья–то
ласка, и я ей упивалась. – И, девочка, если собралась кому–то
мстить и что–то доказывать, не стоит кричать об этом на каждом
углу! Задуманное в тишине исполняется!
Инструктор–кинолог была, несомненно,
права: мне не хватало умения молчать, а стоило ему поучиться, ведь,
угрожая всем местью, я предупреждала врагов об угрозе, тем самым
даря им преимущество. Конечно, я была расстроена всем тем, что
начальница сказала мне о карьере военной. Просто другой у меня и не
было! Так сложилась судьба. Я уже упоминала, лейтенант, что ранее
хотела быть учительницей в школе. Но какой педагог со штампом об
отсидке? И кем я могла вообще устроиться с таким резюме? Какую
карьеру делать, если бывшие зечки нигде не нужны? Нет, я не должна
была сворачивать с пути из–за всего лишь одного отказа. У меня, как
и всю мою жизнь, была одна дорога: вперёд.