— До обители еще два дня? — задумалась Лу. — Я думала, она гораздо ближе.
— Это я так, приблизительно, — ответил Варди. — Я ведь этой дорогой только раз проезжал. Но по моим ощущениям, если нормально ехать, то от твоего дома до обители два дня всего. А мы вчерашний день, считай, похерили. Сегодня вот тоже проспали чуть не до обеда и на ночлег станем раньше — до сумерек. Не дай небо, что с лошадью приключится — пожалеем. А завтра к обеду уже и расстанемся.
Бёрк грустно вздохнула. После целой зимы одиночества она наконец стала отогреваться в доброй компании, а тут опять расставание. И пусть только с Варди, а все равно было жаль. Покряхтывая, она встала с пенька, заменявшего стул, но рана не вовремя напомнила о себе, и ногу прошила острая боль. Такое бывало после того, как дашь на неё нагрузку. Бёрк ойкнула и села. Не стесняясь, ведь все свои, задрала юбку и принялась потирать рассечённую плоть.
— Ой-ой-ой! — схватился за голову тролль. — Это что же такое? Как ты так, девонька? И где?
— Да, Бёрк, где это ты так ухитрилась распороть? — более спокойно отреагировала Лучана. Она видела вчера, как быстро затянулась на оборотнице рана, и сейчас ожидала увидеть что-то подобное. — Неужели у ручья оступилась? О ту корягу распорола, да?
— Ой, не волнуйтесь, это старая рана, — махнула рукой Бёрк и хотела оправить юбку.
— Я вижу, что старая, — перехватил ткань тролль и внимательно осмотрел повреждение. — Новая совсем другая. Ишь ты! Как вареное мясо.
— Это с осени. Гоблины…
— С осени? Вот почему хромаешь, — теперь забеспокоилась и Лушка. — Разве так бывает у вас двуликих?
— Только с этой. Не знаю, что не так.
— Подобное я уже видел, — покачал головой Варди. — Такое простым ножиком не сделать. Серебро?
— Кажется, серебро.
Тролль полез в недра своей телеги и оттуда продолжил громко спрашивать:
— Бедная! Чего ж ты молчала, мучилась? Болит, небось, страшно?
— Болит, — согласилась Бёрк. — Да я как-то привыкла. Зачем беспокоить? Она ведь неизлечимая.
— Излечимая! — обрадовал Варди. Он что-то с грохотом сдвигал под пологом телеги. — Только лекарство редкое. Не каждому врачевателю известное. Но не будь я Варди! Где-то было у меня тут… — Покряхтев еще немного, он гордо вынес на свет маленький глиняный горшочек, вместо крышки завязанный куском тонкой кожи. — Из чего делают, не скажу вам, девоньки, потому как сам не знаю. Но помогает… Почти от всего! — И, сделав круглые глаза, с обожанием объявил: — Эльфийский бальзам!