Он скидывает пиджак, вешает его на стул, я не справляюсь с собой и жадно разглядываю твердую грудь, обтянутую белоснежной хлопковой тканью, ему очень идет. Ворот рубашки расстëгнут. Мой бывший выглядит довольным, спокойным и весёлым. И каким-то удовлетворенным, что ли. Встреча со мной приносит ему стеснение, но не вызывает особого беспокойства. Наверное, он хотел принять душ и лечь спать, завтра на работу, а из-за меня вынужден стоять на кухне и разговаривать. Так бывает, когда в твою квартиру неожиданно приходит кто-то чужой, без приглашения, и ты вроде бы не можешь его выгнать, но и предлагать что-то из-за банального гостеприимства не хочется. Макар совершенно спокоен.
В отличие от меня, испытывающей чувство трепета по поводу нашей встречи. Когда он вот так, в метре от меня, моё сердце просто скулит от боли.
— Твоей маме стало плохо, — выталкиваю из себя слова, — я помогла, девочек уложила.
Макар резко разворачивается, в синих глазах вспыхивает беспокойство за мать.
— А сейчас как она? — потирает подбородок, мельком взглянув на меня, снова отворачивается, опирается двумя руками на стул и смотрит в стену перед собой.
— Всё хорошо, давление спало, ей намного лучше. Если хочешь, — бешеный пульс не дает говорить уверенно, он выбивает из меня дух, и я произношу фразы сипло, как будто пробежала километр. — Я могу помочь, если нужно что-то ещё, то…
— Слушай, спасибо тебе, — наклоняется к пиджаку, трясёт полы, нащупывая внутренний карман, достаёт бумажник и идёт ко мне, проявляя искреннюю благодарность.
Моё сердце останавливается и не желает больше биться, по телу пробегает противная дрожь отвращения к самой себе. Макар привычно улыбается и достает из бумажника несколько крупных купюр.
— Спасибо тебе, — повторяет, протягивая мне деньги. — Мир держится не на китах, а на людской доброте.
Привычно шутит, как и всегда. Улыбается.
А мне кажется, что пол уходит из-под моих ног, взглядом черчу зигзаги по широкой крепкой груди бывшего мужа. Ничего не понимаю. Он пытается дать мне денег, как чужому человеку, как пришедшей по найму няне? Я даже отказаться не могу, настолько мне плохо. Макар останавливается в метре от меня. Всё ещё держит руку протянутой, а я взглядом утыкаюсь в его кадык, затем, полоснув выше по крупной мужской шее, замечаю небольшой засос. Он совсем свежий, ещё не успел налиться фиолетовым полностью. Очевидно, его оставила та, с кем он только что был на свидании.