— Впереди нас ждёт битва, — спокойно произнёс я, обращаясь ко
всем сразу и ни к кому конкретно. — Поэтому тот, кто боится, тот,
кто не готов, или тот, кто не верит мне, может уйти прямо
сейчас…
Мой взгляд скользну по напряжённым лицам людей. Разумеется,
никто не двинулся с места — не потому, что здесь собрались
исключительно записные храбрецы, готовые ко всему и доверяющие мне,
как родном отцу, вовсе нет. Просто уйти сейчас, после таких слов,
означало расписаться в собственной трусости. А это грозило полной
утратой авторитета, что для многих было куда страшнее смерти.
— Впереди нас ждёт битва, — повторил я, — поэтому отныне выпивка
под запретом…
По толпе пробежался стон боли. Такого «подлого» удара от меня
явно никто не ждал.
Разумеется, я вводил «сухой» закон вовсе не из врождённой
вредности. Всему виной был недостаток времени. До того момента как
баронские гвардейцы окажутся на переправе, осталось чуть больше
двух суток, а сделать нужно очень и очень многое. Мне понадобится
помощь каждого и было бы весьма неплохо, чтобы этот «каждый»
обладал ясным сознанием и не сшибал низколетящих птиц запахом
ядрёного перегара.
— Впереди нас ждёт битва, — в третий раз произнёс я, чтобы
закрепить эту мысль в сознании окружающих. — И потому за следующую
седмицу вы все получите двойное жалование…
Обещание небольшой премии смогло подсластить горькую пилюлю
трезвости. Люди заорали от радости, подкрепив крики топотом.
— А теперь — спать, — подвёл итог я, когда шум улёгся. — На
рассвете — общий сбор. Те, кто не придёт, или те, кто окажется
пьян, будут навсегда исключены из наших стройных рядов. Вопросы
есть?
Вопросов, разумеется, не было. Уставшие бойцы, проторчавшие у
трактира половину ночи, разделились на две группы. Первая, самая
многочисленная, тут же поспешила убраться подальше от руководства.
А вторая, состоявшая из тех, кому не повезло сегодня заступить в
караул, частью ушла на посты, а частью обосновалась в трактире. И
всё это дисциплинированно, без препирательств и суматохи.
За время моего отсутствия Марк сумел неплохо организовать
несение службы.
— А тебе спать пока рано, — я прихватил Сабалея, который тоже
решил свалить под шумок, за рукав.
— На улице царит ночь, добрый юноша, — Сабалей аккуратно, а
потому безуспешно, попытался освободиться. — В Векреции, откуда я
родом, добропорядочные горожане в этот час уже давно почивают в
своих постелях…