— Алан! Я думала, мы вместе поужинаем. А где Иннес?
— Там, — кивнув на дверь, я, не останавливаясь ни на секунду,
устремился к лестнице, но жалобный тон девушки вынудил меня
остановиться.
— А ужин? Алан… я распорядилась приготовить твоё любимое
блюдо.
— Я не голоден, спасибо, Сесиль.
— Алан, так нельзя, тебе нужен отдых, — протянула девушка. Мягко
ступая, она быстро сократила разделявшее нас расстояние и,
совершенно не беспокоясь, что нас могут увидеть, обвила мою шею
руками и без стеснения потёрлась о моё бедро, — этот глупый обряд,
он нарушил привычную жизнь в нашем замке. Зачем ты ей позволил
лезть к несчастному Дугу? Священник хотел отпустить его душу.
— Душа не покинула тело, — ответил, убирая руки Сесиль со своих
плеч, — я устал, пришлось гнать Конвилей до самых гор. Зайди в
кабинет, кажется, Иннес собирается надраться.
— Опять! — сердито воскликнула девушка, её брови сдвинулись к
переносице, а пухлые губы исказились в презрительной улыбке.
— Нападение Конвилей после подписания соглашения для всех нас
было неожиданным.
— Да, его величество должен был их всех казнить, как он поступил
с семьёй Девон.
— Его величество мудр, — проговорил я, с трудом сдержав
раздражение, — добрых снов, Сесиль.
— Добрых снов, Алан, — с сожалением улыбнулась девушка,
продолжая стоять у дверей кабинета, пока я не поднялся на второй
этаж.
В покоях благодаря заботе Эдны было тепло, в камине пылал огонь,
жадно пожирая дрова. И стоило мне войти в комнату, как пламя
радостно колыхнулось, моргнув тремя парами чёрных глаз. Подкинув в
огонь несколько сухих поленьев, задумчиво взирая на пляшущие языки,
я невольно вспомнил о потухшем камине в комнате супруги…
— Драх! — едва слышно выругавшись, я покинул свои покои...
— Господин?
— Сиди, Имхейр, как Дуг?
— Очнулся, выпил отвар и опять уснул. Госпожа сказала, дыхание
ровное, значит, нет лихорадки. Я молю бога, чтобы он даровал моему
сыну ещё немного времени побыть на этой земле…
— Дуг - воин, он будет бороться до конца, — неопределённо пожал
я плечами, предпочитая не говорить о боге церковников, и подошёл к
столу, за которым, подложив руки под голову, спала жена. Сегодня в
зале я впервые растерялся… маленькая, отважная пленница. Её голос,
взгляд, поза кричали о том, что она не собиралась сдаваться. Она
стояла спокойно и с вызовом смотрела на меня, отстаивая право
лечить своего врага.