Вспомнив тот их разговор, Кузнецову пришлось приложить
определенные усилия, чтобы подавить лезущую на лицо улыбку. Но
уточняющий вопрос удалось задать самым что ни на есть нейтральным
тоном. Словно не было никаких криков и оскорблений. Просто
подданный пришел к государю с докладом, и все.
— Ты паркет этот, Федя, оставь! — еще больше наливаясь дурной
кровью взревел Стрельницкий. — Причину тебе? Пацан просидел в
бункере две недели! Две недели! С моего личного разрешения наелся
такими сведениями, что не про каждого секретчика! Он знает про нас
все! Ликвидатор! Вообще, все, понимаешь? А ты его выпустил…
— А надо было подписку взять? — невинно поинтересовался
Кузнецов, вклинившись в паузу, которую император создал, набирая в
грудь воздуха для новой порции обвинений. — Или, может, запереть?
Во избежание?
Стрельницкий сбился. Даже закашлялся. То ли от наглости
подданного, то ли правда воздухом подавился. Целых двадцать секунд
он бухыкал, сверля при этом своего маршалы злым глазом.
И пока он молчал, Кузнецов начал ответную речь. Он не был
паркетным генералом, впадающим в ужас от возможной немилости
царственной особы. Строго говоря, он так и не привык считать
Кирилла — императором. Хотя и лет уже прошло порядком, но все эти
дворянско-монаршие закидоны казались ему чуждыми, даже немного
постыдными, словно мужика в бабские тряпки нарядили.
Маршал был военным еще до того, как инопланетная форма жизни
превратила его в новуса. Хорошим, как он сам полагал, военным.
Царским, потом советским, а потом российским генералом. Таким, для
которого куда более значимым был результат его действий, нежели
хорошее настроение начальства.
И первым делом, именно об этом Кузнецов, монарху и напомнил. Что
он тут не для того, чтобы император был доволен, а чтобы говорить
правду. Сделал это он емкими, но содержательными, пусть и не всегда
цензурными фразами. Произнесенными, при этом, совершенно спокойным
тоном. А когда собеседник окончательно выпал в осадок,
продолжил.
В первую очередь, напомнил Стрельницкому, что Ликвидатор сам к
ним пришел, добровольно. И сам же предложил помощь. Более того,
даже успел ее однократно оказать, когда спас жизнь самодержца при
последнем покушении. И подвел к тому, что доверять такому человеку
все же стоит. По крайней мере, в настоящее время.