А хитрость какую удумала? Не женскую, воинскую. Обрядила свой
спецназ в белые одежды, и на снегу их теперь не разглядишь. Добрая
битва получилась. Огненным зельем сожгли стены форта, но двоих все
же потеряли. Дочь Совы мрачная ходит, подступиться к ней боязно.
Ну, да ничего, она что-нибудь придумает.
Кислая Лепешка, шумно вздохнув, попытался прогнать мрачные
мысли. Светает, а он так и не сомкнул глаз. Неспокойно горячее
сердце, тревожно. Он краем уха слышал беседу вождя с Утренним
Цветком. Чует она что-то, а что — сама не знает. Неправильно это,
нехорошо. Завтра тяжелый день. Чужаки послов прислали, на
переговоры приглашают. Индеец вновь вздохнул. Муторно как-то на
душе.
Может, ловушка?
***
— Все малюете? — веселый голос атамана ворвался в жарко
протопленную избушку вместе с морозными клубами пара.
— Угу, — односложно ответил Данила, покосившись в сторону
двери.
Гонта топнул сапогами, сбивая налипший снег, и степенно
перевалился через порог, зацепив шапкой низкую притолоку.
Чертыхнувшись, привычно поискал глазами красный угол горницы,
обнажил голову и размашисто перекрестился.
— Что за зверь-то? — без особого интереса спросил он.
— Черепаха, — за сотника ответил старый казак.
Обмакнув иглу в чернильницу, он закрыл один глаз и осторожно
коснулся кончиком кожи груди. Из-под рук бывшего иконописца
проглядывала грозная морда панцирного земноводного.
— Долго еще? — утомленно спросил Данила, ерзая на жестком
табурете.
— Сиди смирно, не вертись, как егоза! — прикрикнул татуировщик,
отдергивая руку. — Не то корову намалюю…
— Дурью маешься, колдун! — упрек из уст атамана прозвучал уже не
первый раз. — Баловство это ребячье.
— Фенимора Купера почитай, батько. — Ответ так же не отличался
разнообразием.
— Библию надо читать, — наставительно задрав палец, отрезал
Гонта. — А не ересь мерзкую, богопротивную.
Данила благоразумно промолчал, едва слышно хмыкнув, и сменил
тему разговора, деловито осведомившись:
— Разъезд отправили?
— Два конных десятка, — кивнул атаман и сбросил овчинный тулуп
на лавку. — Должны уже быть на месте.
Место для переговоров определили ровно посередине: и с той, и с
другой стороны день пути. Если верхом.
— В ночь тронемся?
— Засветло должны успеть, — протянув озябшие руки к печи,
ответил Гонта и напомнил: — Ты еще посты сторожевые хотел
расставить, тайные.