— Угу, — мрачно подтвердил Данила и прошипел сквозь зубы — игла
коснулась какого-то нерва.
Греческий огонь и маскхалаты не давали покоя. Неправильные
какие-то были индейцы. Слишком умные. Потому-то и татуировку он
делал, не особо на нее полагаясь… на всякий случай, просто отдавая
дань любимой в детстве книжке. Хоть и умные, но все ж дикари. Чем
черт не шутит, когда Маниту спит?
— Ладно, — слегка поморщившись, Гонта брезгливо швырнул в угол
шерстяные носки и, кряхтя, полез на полати. Надо вздремнуть… —
широко зевнув и перекрестив рот, он сонно пробормотал: — Перед
дорожкой.
— Спи, батько, — хором отозвались казаки.
— А может зря мы затеяли переговоры, колдун? — голос из-под
одеяла звучал глухо, словно из могилы. — Твоя стрельба по этим… как
их там… секторам — добрая затея. Знатная. И не дело казаку от драки
бегать. Били басурманина и будем бить. И на родной земле, и за
океаном. Дикарь — он и в Африке дикарь… — радостно хохотнув, атаман
закопошился на печи, укрываясь тулупом. — Что молчишь,
характерник?
— Неправильный это дикарь, — огорченно пожаловался Данила. — Не
дикаристый какой-то…
Могучий храп прозвучал вместо ответа.
***
— Это неразумно, — в сотый раз повторил де Брюэ. — Испанцы
всегда были олицетворением лжи и коварства. Вполне достаточного
того, что я буду в составе миссии.
Седой Вепрь отстраненно пил горький настой, изредка поглядывая
на звездное небо. Свои доводы он тоже приводил, но упрямство
Утреннего Цветка безгранично, как Большая вода. Ну что ж, на все
воля Великого Отца. И не ему, простому вождю, перечить дочери
богини.
— Мадемуазель! — слегка повысил голос француз и требовательно
вопросил: — Ну что вы молчите?
Из тени неслышно выскользнул Улках с кровожадной ухмылкой на
бронзовом лице и предупреждающе оскалился. Златка оторвалась от
созерцания костра и махнула рукой. Индеец послушно исчез, словно
его и не было.
— Месье, — устало промолвила девушка. — Я вам в сотый раз
повторяю: без меня вам не обойтись. Не могу этого объяснить, но… —
она озабоченно нахмурила лоб. — Поверьте на слово — что-то здесь не
так. Я чувствую это...
— Мисс Утренний Цветок, я взываю к вашему благоразумию, — де
Брюэ горестно воздел руки к небу. — Женщина на переговорах — это
признак слабости. Поверьте моему опыту — я знаю, что говорю.
Страна, родившая инквизицию, всегда будет смотреть на вас сквозь
пламя костра. И еще… По условиям протокола каждая сторона
делегирует трех посланников. С нашей стороны — это месье Вепрь,
месье Желчь и я. Во всем нашем племени… — При этих словах Златка
улыбнулась, а француз обиженно насупился. — Во всем племени только
два человека знают испанский язык: ваш покорный слуга и этот… как
его… Черствая Булка, — облегченно закончил он, с трудом вспомнив
прозвище индейца-переводчика.