— Какой интерес в этом деле у фон Рексена? — размышлял вслух
французский посланник, задумчиво отбивая дробь по подлокотнику
кресла. Мелькнувшая следом неожиданная идея заставила его
прищелкнуть пальцами от восторга. Барон, едва сдерживаясь от
нетерпения, отрывисто приказал:
— Карту Запорожской Сечи!
Недолгое ожидание было скрашено бокалом превосходного
картезианского шартреза. Карта с шелестом развернулась на столе, и
ухоженный палец с фамильным перстнем требовательно вонзился в
небольшой кружок.
— Здесь ее похитили?
Ив Костилье молча кивнул.
— Вторая невольница сказала, что в тот вечер наша незнакомка
была у нее в гостях. Как называется этот… хутор?
На последнем слове посол споткнулся, вспоминая непривычное
название населенного пункта.
— Камышовая балка, — подсказал секретарь.
— Нет… — поморщился барон, сетуя на недогадливость помощника. —
Тот, откуда она пришла?
— Берестовка, — поправился Костилье.
— А вот теперь смотри. — Ноготь указательного пальца проделал
короткий путь по карте и остановился на заштрихованном красным
цветом кружке. — Десять верст от хутора. Что это?
— Ставка гетмана запорожцев, — недоуменно пояснил секретарь.
Батурин — надпись на карте говорила сама за себя, и вопрос был
риторическим.
— А кто сейчас гетман? — продолжал допытываться барон.
— Генерал-фельдмаршал Кирилл Разумовский. Участник дворцового
переворота 1762 года, в результате которого взошла на трон
Екатерина II, — блеснул познаниями Ив Костилье.
— И родной брат Алексея Разумовского, — довольным тоном
продолжил посол. — Тайного супруга императрицы Елизаветы.
— Значит… — вскинулся в догадке секретарь.
— Значит, слухи о дочери царицы верны! — подытожил барон. — И
смерть мурзы Кель-Селима лишнее тому доказательство: русские
отомстили за похищение.
Монета с профилем императрицы волчком закружилась по столу.
Франсуа де Тотт довольно потер руки: попавшая в руки французов
невольница меняла все расклады в европейской политике. Каким
образом, об этом посол еще не задумывался, но козырь из рук
выпускать не собирался.
— А что она делала в ставке гетмана? — задал резонный вопрос
Костилье.
— Вот это нам с тобой и предстоит выяснить, — задумчиво потер
переносицу барон, принимая из рук слуги чашку ароматного кофе.
Лысый турок, в прошлом толмач при магистратуре, а ныне
правоверный мусульманин, сменивший христианскую веру после трех лет
неволи, неслышно удалился. Вечером того же дня он сидел в кабинете
российского посла в Оманской империи Обрескова Алексея
Михайловича…