Самозванка - страница 28

Шрифт
Интервал


— Какой интерес в этом деле у фон Рексена? — размышлял вслух французский посланник, задумчиво отбивая дробь по подлокотнику кресла. Мелькнувшая следом неожиданная идея заставила его прищелкнуть пальцами от восторга. Барон, едва сдерживаясь от нетерпения, отрывисто приказал:

— Карту Запорожской Сечи!

Недолгое ожидание было скрашено бокалом превосходного картезианского шартреза. Карта с шелестом развернулась на столе, и ухоженный палец с фамильным перстнем требовательно вонзился в небольшой кружок.

— Здесь ее похитили?

Ив Костилье молча кивнул.

— Вторая невольница сказала, что в тот вечер наша незнакомка была у нее в гостях. Как называется этот… хутор?

На последнем слове посол споткнулся, вспоминая непривычное название населенного пункта.

— Камышовая балка, — подсказал секретарь.

— Нет… — поморщился барон, сетуя на недогадливость помощника. — Тот, откуда она пришла?

— Берестовка, — поправился Костилье.

— А вот теперь смотри. — Ноготь указательного пальца проделал короткий путь по карте и остановился на заштрихованном красным цветом кружке. — Десять верст от хутора. Что это?

— Ставка гетмана запорожцев, — недоуменно пояснил секретарь. Батурин — надпись на карте говорила сама за себя, и вопрос был риторическим.

— А кто сейчас гетман? — продолжал допытываться барон.

— Генерал-фельдмаршал Кирилл Разумовский. Участник дворцового переворота 1762 года, в результате которого взошла на трон Екатерина II, — блеснул познаниями Ив Костилье.

— И родной брат Алексея Разумовского, — довольным тоном продолжил посол. — Тайного супруга императрицы Елизаветы.

— Значит… — вскинулся в догадке секретарь.

— Значит, слухи о дочери царицы верны! — подытожил барон. — И смерть мурзы Кель-Селима лишнее тому доказательство: русские отомстили за похищение.

Монета с профилем императрицы волчком закружилась по столу. Франсуа де Тотт довольно потер руки: попавшая в руки французов невольница меняла все расклады в европейской политике. Каким образом, об этом посол еще не задумывался, но козырь из рук выпускать не собирался.

— А что она делала в ставке гетмана? — задал резонный вопрос Костилье.

— Вот это нам с тобой и предстоит выяснить, — задумчиво потер переносицу барон, принимая из рук слуги чашку ароматного кофе.

Лысый турок, в прошлом толмач при магистратуре, а ныне правоверный мусульманин, сменивший христианскую веру после трех лет неволи, неслышно удалился. Вечером того же дня он сидел в кабинете российского посла в Оманской империи Обрескова Алексея Михайловича…