— Посла гяуров в яму!
Как говорится, ничего личного. В Османской империи заключение
под стражу дипломатов враждебного государства было правилом без
исключений. Не прошло и часа, как российский посланник Обресков был
препровожден в одноместный зиндан Семибашенного замка,
меблированный глиняным горшком и ворохом вонючих одеял из
верблюжьей шерсти…
Живность продолжала бесчинствовать. В не менее далеком
Петербурге, в личных покоях императрицы всю ночь скреблись мыши,
гоняя из угла в угол черствую корочку хлеба. Разжиревший дворцовый
кот лениво взирал на творящийся беспредел из-под сонно прикрытых
глаз, едва шевеля усами. Утром невыспавшаяся Екатерина II
раздраженно внимала речам своих подданных. Выслушав доклад о
неудавшемся похищении, она гневливо упрекнула фаворита:
— А куклу-то безмозглую зачем с собой приволок?
Орлов беспечно пожал плечами:
— Като, она единственная, кто знает в лицо самозванку.
— И лик сей она пытается узреть, не покидая твоих палат? —
ехидно вопросила государыня.
Не придумав ответаь, фаворит с показным покаянием развел руками:
мол, что ж ты хочешь, родная, от здорового мужика.
В кабинете императрицы было тепло и уютно, вокруг тяжелого стола
стояли глубокие кресла, на полу лежала бурая медвежья шкура, а с
потолка свисала неаполитанская люстра на двадцать пять свечей.
Помимо Григория Орлова на совете присутствовал Никита Панин, а в
уголочке, стараясь не привлекать к себе внимания, скрипел гусиным
пером, высунув от усердия язык, карьерист Безбородко.
— Бегая за одной юбкой, прихватил другую? — подбросила еще одну
шпильку Екатерина и, не сдержавшись, протяжно зевнула.
— Он прав, матушка государыня, — поддержка пришла с неожиданной
стороны. Панин размерено, хмуро пожевав губами, проскрипел
бесцветным, лишенным эмоций голосом: — В руках французов беглянка
сулит нам многие беды. Мало нам грамот подметных, самозваных, так
еще и живой штандарт узрим…
— Делайте, что хотите, — обречено махнула рукой Екатерина. —
Меня другие думы гнетут. Османы голову поднимают, Украина
беспокойна.
— Войны с туретчиной так и так не миновать, все в руках божьих,
— рассудительно молвил Панин. — А то, что запорожцы шляхту
пощиплют, нам только на руку. Паны сами виновны в народном
гневе.
— Пощиплют… хе-хе, — в точности скопировав интонации вельможи,
хмыкнул Орлов. — А коли во вкус войдут? Иль набеги казацкие на
Москву из памяти стерлись? Дай им волю, беды не оберешься.