И снова как в воду глядел колдун! Вывели они из Умани семью
еврейскую, подальше от города проводили. Отпустили. Жид-меняла сам
все отдал, даже кожу сдирать не пришлось! До последнего злотого
мошну вывернул. Ну, может, и оставил что себе, но казаки довольны
были. Другие не в пример меньше награбили.
Лисица облизал пересохшие губы. Вина бы сейчас глоток аль меду
хмельного. Но нельзя. Вот закончится день, сядет солнце за Черные
холмы, и тогда — в казацком кругу — пойдет по рукам ковш с пенной
брагой. А пока терпи казак. Недолго, вечереет уже.
Воткнув топор в ошкуренное бревно, Лисица зачерпнул ладонью
пригоршню снега и с наслаждением растер разгоряченное лицо. От
костра потянуло запахом жареного мяса. Казак сглотнул слюну.
— Что, брат, живот к спине прилип? — весело подмигнул пан
Ляшко.
Этому все нипочем. Он и в аду ухмыляться будет. А Лисицу от
бизонов уже воротит. Сейчас бы галушек со сметаной или борща с
пампушками. Да где ж их взять-то на чужбине? Намедни вепря добыли,
вроде и свинья, но мясо другое — жесткое, вонючее, как козий сыр.
Косули еще реже попадаются. Но ничего, обстроимся, до весны
доживем, там и разговеемся. А пока и буйвол сгодится. Этого добра
здесь — стада несметные.
— Данила как? — вместо ответа буркнул Лисица.
— Оклемался уже, — поспешил успокоить шляхтич. — С утра вставал,
бульончику похлебал. Денек-другой и опять в седло… — ухмыльнувшись,
добавил: — С такой сиделкой и я не прочь поболеть.
Лисица заржал. Сиделка и впрямь была хороша. Только уж больно
кричит по ночам. Пан Ляшко еще на корабле объяснил казакам, что
характерник обряд творит колдовской с полонянкой. Не все поверили.
Тогда пан Ляшко сказал, что колдуну фиолетово (Данилино словечко!)
— Марыся, аль казак какой. Есть охотники? Нет? Ну и не лезьте
поперек батьки в пекло, он сам знает, что делает. А без колдуна нам
никак.
Босфор тогда мышкой проскочили, ни одна собака османская не
тявкнула. Хотя собак у них отродясь не было. Но и сами турки ничего
не учуяли. Только слышно было вдали, как галеры сторожевые
склянками бренчат. На воде звук хорошо доносится, однако туман все
скрыл.
А в Средиземноморье пираты напали — всамделишные, не
запорожские. Алжирцы или марокканцы, кто их разберет. Данила что
тогда учудил? Казаки в трюм попрятались, на палубе только матросы
остались да старшина войсковая, в платья купеческие ряженая. Флаг
торговый спустили. Когда пираты на борт поднялись числом малым, их
в трюм проводили — товар показать. И повязали. Без шума и
крови.