Не знаешь, что это такое? Закрой один глаз и покрути. Марта, не
надо так визжать — свиней напугаешь, нестись перестанут. Верни
игрушку, сломаешь. Плотник — ты молодец. Хвалю. Возьми с полки
пирожок. Не смотри на меня так — я шучу. Пойдешь на кухню, возьмешь
бутылку рома. Да, скажешь — я разрешила. Не надо кланяться, не
люблю. Уф-ф, с ума с вами можно сойти! Марта, не бурчи, я все
слышу. Не реви, сама знаю, что стихийное бедствие. Нет, не сержусь.
Все, идем. Где месье? У себя в кабинете? Не отставай…
Дверь открылась в просторное помещение, отдаленно напоминающее
офис солидной фирмы. Тускло мерцающая бронзовая люстра, на
внушительной цепи свисающая с отделанного дубом потолка. Стены из
осветленного тиса, резная ясеневая мебель и натертые до блеска
паркетные полы. За арочным окном, наполовину прикрытым тяжелой
портьерой — смутная темень и одинокие капли уходящего ливня.
— Ваше вы… — дородный мужчина средних лет, с глубокими
залысинами и аккуратной бородкой «а ля Ришелье», торопливо вскочил
с кресла и, наткнувшись на предостерегающий взгляд хозяина,
торопливо поправился: — Мадмуазель, прошу простить мою неловкость…
— Он церемонно склонил голову и лихо прищелкнул каблуками. — Мой
друг предупреждал меня, что вы путешествуете инкогнито, но смущение
явилось тому виной, ибо… — Гость замялся и окончательно умолк,
виновато разведя руками.
— «Иже паки херувиме» не забудьте добавить, — мило улыбнувшись,
посоветовала девушка. По-русски, разумеется. Величаво кивнув в
ответ, она царственным жестом протянула руку и продолжила уже
по-французски: — Я рада вас приветствовать… месье Гарнье, если не
ошибаюсь? — Вопросительно взметнулась бровь.
«Хватит с него и этого», — решила она, непринужденно опускаясь в
услужливо подвинутое кресло.
— Кофе? — спросил де Брюэ и, дождавшись благосклонно дрогнувших
ресниц, наполнил миниатюрную чашечку.
В кабинете воцарилось молчание. Пригубив напиток, Златка
насмешливо оглядела мужчин и вкрадчиво спросила:
— Уж, не о прекрасных ли дамах шла речь за этим столом, коль так
скоро прекратилась беседа?
Жан-Поль Гарнье поперхнулся вином, закашлялся и покраснел.
Доминик де Брюэ возмущенно вскинулся, но, наткнувшись на
помигивающий украдкой взгляд, мимолетно улыбнулся и смущенно
потупил глаза.
На гостя было жалко смотреть. Он нервно вертел в руках
тонкостенный фужер, явно порывался что-то сказать в оправдание, с
мольбой смотрел на хозяина, словно нашкодивший щенок… В общем, вел
себя, как мальчишка, стащивший из вазочки конфетку и застуканный
любимой бабушкой за этим занятием.