Режиссером Тертышный был неплохим, можно даже сказать
талантливым, но вот сценарист из него получился никудышный.
Бездарный. Приторная мелодрама с унылым вялотекущим сюжетом и
глупыми напыщенными репликами в устах актеров оказала на публику
усыпляющее действие. Дамы лениво отгоняли вездесущих мух цветными
веерами, украдкой позевывая и сонно хлопая ресничками, а их
кавалеры к середине первого акта громким шепотом принялись
обсуждать виды на урожай и сводки с фронтов русско-турецкой войны.
Разве что свиста с галерки не наблюдалось. Надо полагать за
отсутствием оной.
Провал был полным.
Словно в тумане, следуя подсказкам суфлера из «ракушки», отыграв
свою роль, Юлька с трудом дождалась антракта. Занавес опустился под
аккомпанемент разочарованного гула. На режиссера жалко было
смотреть. Он даже руки не заламывал — просто ходил по сцене с
потерянным видом, шаркая ногами по дощатому настилу, натыкаясь на
серые булыжники и не обращая внимания на испуганно скучившуюся в
углу актерскую труппу.
— Не убивайся ты так, Василь Михалыч. — Юлька легонько щелкнула
по поникшему плечу режиссера, стряхивая невидимую пылинку. —
Жизнь-то на этом не кончилась.
Тертышный поднял на нее страдальческий взгляд и несчастным
голосом произнес:
— Что ты понимаешь в этом? Для меня — это жизнь… — Он обвел
сцену дрожащей рукой. — А все что там, за кулисами… нескончаемый
пресный театр с бездарными актерами.
— Возьмешь новую пьесу, прорепетируем.
— Да кто ж после такого ко мне приедет? — обреченно помотав
головой, режиссер тихонько всхлипнул. — Дня не пройдет, как вся
губерния смеяться будет.
Гнетущая тишина повисла над сценой. Молчали актеры, судорожно
икал в кулак суфлер, лишь мухи беззаботно жужжали, да заблудившийся
шмель басовито гудел с едва заметными нотками недовольства. Тоже,
видать, не пришелся по нраву спектакль.
— Отпускную дашь?
Вопрос прозвучал резко, как щелчок пастушьего кнута.
— Ась? — беспомощно захлопал глазами барин.
— Побожись, что дашь вольную… спасу я тебе премьеру.
Под требовательным, спокойным взглядом своей будущей примы
режиссер невольно поежился.
«А вдруг не врет? — искорка безумной надежды затлела во мраке
угасающей души. — Вдруг чудо явит неземное?»
Мысли путались в голове, судорожно цепляясь за призрачный
шанс.
— Все, что пожелаешь! — глотая слова, хрипло выдавил он и
размашисто перекрестился: — Перед Христом Богом клянусь!