– Да кто ты для него такая, тварь?
Дойл обернулся к прирученным головорезам и прорычал, будто давая
команду «Фас»:
– Не потрепите ее сильно, ясно? Она должна оклематься и…
танцевать.
Они бросились вперед – все четверо, не желая уступать друг другу
пальму первенства. Уна должна была испугаться, но вместо этого лишь
разозлилась. И когда первый из охраны Дойла оказался рядом,
отбросила кинжал и, подавшись вперед, вонзила зубы в его щеку.
Это было нечто древнее, нечто сродни инстинкту. Уна никогда в
жизни не кусала людей. Отбивалась ногами, царапалась, хватала за
волосы… но не кусалась. Пес Дойла орал от боли, пока она вгрызалась
в его лицо. Остальных Уна не видела, но, судя по пустому
пространству вокруг нее, они остолбенели. И правильно.
Пускай трясутся перед ней. Пускай боятся ее, Анаконду.
Уна оттолкнула громилу, выбив из его пальцев пистолет, с
легкостью, будто подобное для нее – привычное дело. Странно, но
сущности под ее кожей эта дорогая игрушка не понравилась. Уна
отбросила оружие в сторону без сожалений. Справится и без него.
Ожив, второй головорез бросился на нее. Медленно, очень медленно
Уна повернула голову. Глядя в черные в полумраке глаза, велела:
– Замри.
Откуда-то она знала, что он послушается. Так и оказалось –
застыл, словно изваяние. Уна обхватила челюсть мерзавца рукой,
длинные ногти глубоко впились в кожу. Выдернув их, облизнула ранку.
Яд начал действовать почти мгновенно: схватившись за шею, головорез
захрипел.
Она не пыталась разнообразить свою битву – да и зачем пытаться
впечатлить тех, кто скоро умрет? А потому других псов Дойла
постигла участь собратьев.
Остался только он сам, стоящий в конце переулка и не смеющий
убежать лишь потому, что Уна сказала: «Замри». Переступив через
чье-то тело, она направилась к Дойлу с полуопущенной головой и
взглядом исподлобья.
И, шалея от собственного могущества, отчеканила:
– На колени.
Дойл послушно опустился вниз с остекленевшими глазами. Усмешка
затронула лишь уголок ее рта. Почти такая же хищная, как у
Колдуэлла, ухсмешка.
– Уна, пожалуйста, – выдавил Дойл. Простая фраза далась ему
нелегко. – Я больше не…
Она взяла его за подбородок, резко дернула вверх. Шейные
позвонки протестующее захрустели.
– Я больше не Уна, глупыш, – прошептала она в приоткрытые губы
Дойла. – Для тебя и для всего этого чертового города отныне я –
Анаконда, королева змей.