— Теперь понятно, почему твоя кровь
открыла башню, — ответил я. — Осталось узнать, ради чего они делали
всё это со своими сородичами? И что хотели найти на той стороне,
раз так тщательно ее изучали.
В памяти всплыли слова потрошеного
карателя, но я тряхнул головой, отгоняя глупую и явно лживую
речь.
— Наука... — Убра презрительно
фыркнула. — Надеюсь, золото здесь тоже изучали. Или хотя бы
серебро.
— Пусть погибшие от позорных пыток
познают покой и почести, — жрица зажмурилась и стиснула пальцы на
древке. — Пусть палачи предстанут пред правосудием и...
Тишину прорезал громкий треск стекла
и плеск воды. Камера вмиг наполнилась столь невыносимым зловонием,
что даже орка сперва схватилась за живот и только потом — за меч.
Крики, хрипы и завывания нахлынули со всех сторон, а следом
ринулись и сами гомункулы.
Твари пробудились все разом — похоже,
не по нраву пришлись проповеди пресвет... да, блин! Короче, лучше
бы Тила помолилась в коридоре, потому что сдобренное светом
заклинание разъярило нечисть, как красная тряпка — быка.
И вся эта дрянь споро смыкала кольцо,
шаг за шагом отрезая путь к отступлению.
— Спина к спине! — рявкнула Убра и
развалила ближайшего вурдалака от плеча до паха.
Тот развалился, но ходу не сбавил, а
полезшие навстречу друг другу белесые черви быстро сшили куски,
словно нити. Я же не стал испытывать судьбу и сразу вызвал
скелетов, что немедля сцепились с чудищами. Затем отрубил самому
резвому башку, но из той выпростались паучьи ножки, на языке
отросло жало, как у скорпиона, и эта дрянь попыталась прыгнуть мне
прямо на грудь.
Благо Тила сбила ее лучом на подлете,
однако святой свет не спалил мертвую плоть дотла, а лишь оставил
сильный ожог.
— Не нравится мне это! — Убра отсекла
когтистую лапищу гному с пучком шевелящихся капилляров вместо
бороды, но конечность тут же ожила и ринулись в бой. — Что-то они
не дохнут!
Кольцо сжалось еще туже, несмотря на
отчаянное сопротивление. Эльфийка вскинула ладонь над головой, и с
потолка рухнул светящийся молот прямо в сбившуюся около выхода
толпу. Похожий на удар в громадный колокол взрыв оглушил нечисть, а
в перекошенные рожи брызнули снопы сияющих искр.
Рев и вой поднялись — аж в ушах
засвербело. Однако все чудища вновь восстановились и поперли в бой
— кроме того, на которого и упал молот. Заклинание размозжило череп
и спалило дотла его содержимое — тошнотворную смесь из лапок,
хоботков и отростков.