— Если только хороший обед, — пожал он плечами.
Обед? В пустом животе голодно заныло, напоминая, что пообедать я так и не успела: в универе задержали, на работу опаздывала. А в словах «передаста» (Или как лучше назвать человека, передающего поручения босса? Помощник?) был здравый смысл.
— Ладно, — согласилась я нехотя. Надеюсь, это ненадолго.
Мужчина, тот самый, скалообразный, о котором я и подумала, молча показал на кресло напротив, когда я подошла.
На столе уже стояли какие-то закуски, бутылка вина, два бокала.
— Спасибо, Гриша, — небрежно кивнул он своему помощнику, давая понять, что он лишний.
Тот помог мне сесть, галантно подвинув стул, и послушно испарился в ту же секунду, как джин.
— Я не пью, — покачала я головой, когда Утёс, ни слова не говоря, поднял бутылку и наклонил в сторону моего бокала.
С таким же успехом я могла бы обратиться напрямую к бутылке: он никак не отреагировал.
Бордовая жидкость наполнила большой бокал на треть, пока, постучав о стол листовками, что так и остались у меня в руках, чтобы подравнять стопку, я убирала её в карман фартука с логотипом компании, на которую работала.
— Можешь снять это всё пока, — перевёл мужчина взгляд с меня на вешалку.
В потёртой рабочей куртке, кепке и замызганной спецодежде я, наверное, выглядела как беспризорница, а в этом дорогом ресторане с белыми скатертями, хрусталём и дубовыми панелями — особенно непрезентабельно, да ещё на фоне солидного мужика в костюме. Но желания обнажаться даже до блузки не было.
— Ничего. Мне и так хорошо, — покачала я головой, стараясь мужчину не разглядывать. Но это было трудно.
В его грубоватой внешности, конечно, было мало красоты, что радовала глаз. Но была сила, мощь, страсть — холодная ярость стального клинка и животный магнетизм зрелой мужественности. Взрослый уверенный в себе мужик — это чертовски соблазнительно, но, мать твою, дьявольски опасно. С такими не кокетничают, в таких влюбляются раз и навсегда.
— Как скажешь, — не стал он настаивать. И буквально тут же спросил: — И много платят за такую работу? — он отставил в сторону бутылку и поднял на меня глаза.
Голос у него был, как назло, приятный, низкий и бархатный. Тёплый. А вот взгляд замораживал. Под воздействием этого взгляда я тут же почувствовала себя как бокал, что уже запотел от холодного вина. Или как Анна Каренина перед железной мощью паровоза.