Низкий гудок. Безмолвное равнодушие рельс.
Этот паровоз, что пёр, как танк, точно меня переедет, не моргнув, если захочет.
— Не очень, — честно созналась я. — Но другую работу на полдня найти трудно.
— Значит, тебе нужны деньги? — смотрел он, словно гнул железные пруты.
— А кому-то они не нужны? — усмехнулась я.
— Справедливо, — поднял он бокал и кивком головы предложил последовать его примеру. — Я слышал: ты не пьёшь. Но это вино не пьют. Его смакуют, катая на языке. Наслаждаются щедрыми фруктово-молочными оттенками с ванилью и орехами. Растягивают удовольствие от нежного послевкусия округлых танинов, ноток вишни, клубники, чёрной смородины.
Я невольно сглотнула. А мужик умел уговаривать!
— Всего один глоток. За знакомство. Платон, — представился он и протянул бокал.
— Яна, — согласилась я. Но, видит Будда, только ради ванили с орехами.
Мелодично звякнуло дорогое стекло, соприкоснувшись словно в лёгком поцелуе.
Я с предвкушением глотнула…
На языке к моему большому разочарованию осталось что-то вроде компота из дикой кислой сливы да дымок кофе.
«Так и знала: дурят нас эти французы, красиво описывая и свою кислятину из дубовых бочек, и свои вонючие плесневые сыры. Всё это — маркетинг», — усмехнулась я. И невольно отодвинулась, когда официантка поставила передо мной тарелку с пастой.
— Это ни к чему тебя не обязывает, — ответил Платон на мой слегка испуганный взгляд. Добавил сердито: — Дожились! Уже накормить обедом девушку расценивается как сексуальное домогательство. Обед — это просто обед. Ешь!
Желудок радостно кувыркнулся где-то под рёбрами соглашаясь. И солидный навильничек макарон в зелёном соусе, наверняка тоже названных как-нибудь изысканно, вроде тальятелле или феттуччини, очень уютно лёг к глотку вина и, как и совесть, не заквакал.
— Значит, ты работаешь, чтобы, что?.. — Платон покрутил в воздухе вилкой. — Были деньги на мелкие расходы? Платить за квартиру? Платить за учёбу? Копить на мечту?
— На учёбу с тех денег, что платят в агентстве, вряд ли заработаешь. Учусь я на бюджете, бесплатно. Живу в общежитии, можно сказать, тоже за государственный счёт, недорого. На жизнь и еду высылает мать. А вот на всё остальное пытаюсь зарабатывать сама, вы правы.
Он кисло сморщился, как бочковой огурец.
— Будь добра, на «ты».
Я пожала плечами: