Аукцион - страница 12

Фините Инкантатем, и она, резко глотнув воздух, сжала ребра, пока не ощутила некую болезненность. Мышцы рук и ног дрожали от примененного к ней заклинания. Губы судорожно дергались. — Уяснила, мисс Грейнджер? — прошептал Яксли ей на ухо. Гермиона приняла решение не поворачиваться к нему лицом, а так и лежать, глядя на потолок, словно все еще находится под действием заклинания. — Я жду ответа. Или, быть может, стоит оставить тебя здесь до пятницы? — Да, — девушка не узнала собственного голоса. — Замечательно, — Яксли выровнялся и направил на нее свою палочку. — Это все, что я хотел от тебя услышать. Силенцио.Гермиона была благодарна. Теперь она могла кричать.

***

Яксли и Долохов провели ее к душевым. Она не могла даже предположить, сколько времени провела в комнате, похожей на конференц-зал, но когда ее привели сюда, вероятно, все девушки уже приняли душ. Гермиона грустно усмехнулась. Половина ее пятерки погибла по дороге к душевым. Яксли покинул их, чтобы удостовериться, все ли готово у целителей для медицинского осмотра. Как только дверь за ним закрылась, Долохов горящими глазами принялся рассматривать ее тело. Он протянул ей полотенце, а она все ждала, отвернется ли, оставит ли ее наедине… Антонин указал пальцем на одну из кабинок из белого кафеля без всяких дверей или штор. Упоминали ли другие девушки о невозможности уединиться во время душа? Или она оказалась уж слишком строптивой? Грейнджер взглянула на Долохова, затем на дверь и удивленно вскинула бровь. — Я не оставлю тебя, любимая, — он подмигнул. Девушка сглотнула. Бросила быстрый взгляд на душевую кабину, а затем вернула ему полотенце. Гермиона приняла решение не делать этого. — О, ты помоешься, — произнес Антонин, подойдя ближе. — Или я тебе помогу. Он поднял руку, чтобы коснуться ее, но Гермиона резко отскочила, забежала в кабину и сразу включила сильный напор воды. Девушка сбросила кроссовки, расстегнула молнию на кофте и принялась за пуговицы на рубашке. Режущее заклинание испортило всю одежду. Грейнджер, словно завороженная, смотрела на брызги, наблюдая, как пар, извиваясь, поднимается к потолку. Она избавилась от джинсов, резко стянув их вниз вместе с трусиками, отбросила в сторону рубашку в засохшей крови и потянулась к застежке лифчика. Гермиона встала под воду и представила свою домашнюю душевую в Хэмпстеде. Мамин шампунь, который всегда стоит на полочке, и папина бритва — в мыльнице. Перекинув волосы через плечо, девушка повернулась спиной к напору воды. Сильные струи кипятка хлестали, поражая раны. Наконец, открыв глаза, она нашла маленькую бутылочку с шампунем. Мама всегда любила петь в душе. И пользоваться гелями с запахом малины. Гермиона намылила ладони и принялась тереть кожу. В детстве у нее была собака. Они часто всей семьей купали ее в ванной, разбрызгивая повсюду воду. Когда Гермионе было девять, собака сбежала. — Везде помыла? Она мысленно вернулась к душевым Министерства, где поблизости стоял Антонин Долохов и пристально наблюдал за каждым ее движением. Первый мужчина, увидевший ее голой. Гермиона прекрасно поняла, что он имел в виду. Но как она… здесь… с ним. — Тщательно вымой свою очаровательную киску, Грейнджер, или я сделаю это сам. Она в очередной раз закрыла глаза и принялась, стиснув зубы, выполнять его просьбу. Как же ей хотелось, чтобы вода была горячее. Хотелось просто свариться в этой кабинке заживо. Выключив воду, Гермиона вышла, пытаясь держаться спиной к нему, протянула руку за полотенцем и плотно им обвернулась. Она слышала, как приближается к ней Долохов, но продолжала смотреть в пол. Он что-то бросил ей прямо в лицо. Больничный халат? — Это временно. Девушка натянула халат поверх полотенца и позволила ему упасть на пол. Долохов заклинанием очистил ее одежду и сложил аккуратной стопкой, оставив трусики сверху. Похотливо взглянув на нее, он поднял их и с мерзкой ухмылкой на губах покрутил на одном пальце. Спустя мгновение Долохов уже вел ее по коридору, а она думала только о том, стоит ли снова попробовать разоружить его и сбежать. Босая и мокрая. Без возможности разговаривать. В одном больничном халате. Гермиона не отрывала глаз от пола. Он привел ее в комнату, мимо которой она уже сегодня пробегала, в ту, из которой во время сражения высунулась чья-то голова. Кушетка и две целительницы. Долохов толкнул ее внутрь, сердце девушки неистово билось в груди. Гермиона пыталась вспомнить, рассказывал ли кто, как проходит осмотр. Одна из женщин в белом повернулась, чтобы поприветствовать вошедших, и тут же побледнела, когда ее взгляд упал на девушку. — Входите, — пискнула она. Гермиона подошла к кушетке, с нее все еще капала вода. Целительница наложила на нее согревающее заклинание, и девушка кивнула в знак благодарности. Вторая ведьма, повернувшись, лишь несколько раз моргнула. Она была гораздо старше первой, с седыми волосами и полной фигурой. — Тщательнейшее обследование, — Долохов скрестил руки на груди. — Есть вероятность беременности? — спросила младшая целительница. Грейнджер сглотнула и покачала головой. Ведьма водила палочкой над телом девушки, шепча при этом диагностирующее заклинание. Гермиона внимательно следила за движением палочки — никаких повреждений, внутренних или внешних. Однако в одном месте кончик палочки-таки засветился красным. Целительница, нахмурившись, задрала больничный халат и одним взмахом залечила мелкие порезы на спине. Затем женщины внимательно осмотрели ее левую руку, точнее, работу Беллатрисы Лестрейндж, и еще несколько мелких шрамов, которые Гермиона приобрела за последний год. Вспомнив, о чем думала, будучи в одиночестве, Грейнджер взглянула на свою руку. Фамилия Яксли была написана немного выше. Они, наверняка, предусмотрели это. — Когда вы в последний раз что-то ели? Гермиона только покачала головой. — Она должна… — целительница бросила взгляд на Долохова. — Я рекомендую ей лучше питаться, потреблять больше белков. Антонин закатил глаза. — Да вы это всем рекомендуете, — он оторвался от стены и подошел ближе к кушетке. — Продолжайте. Пожилая ведьма нахмурилась, а младшая вздрогнула, затем повернулась к Гермионе и произнесла: — Приляг, пожалуйста. Девушка сделала глубокий вдох и быстро откинулась на кушетку. Снова этот потолок. Младшая начала бормотать неизвестное Гермионе заклинание. По телу разлилось приятное тепло, от макушки головы до пальцев ног. Это напоминает какое-то сканирование. Теплые волны двигались к центру и в конце концов сосредоточились внизу ее живота, отчего она ощутила некое давление. Живот словно загорелся. Небольшой шар света, казалось, выплыл из пупка. Девушка внимательно следила за ним — он был бело-голубого цвета. Из угла маленькой комнаты раздалось мерзкое хихиканье, наклонив голову, Гермиона увидела, что Долохов улыбается. — Надеюсь, ты стоишь своих денег, грязнокровка. Толстая целительница нахмурилась и отвернулась, чтобы сделать какие-то записи в журнале, а вторая сделала вид, что почесала лицо, хотя на деле вытерла скатившуюся слезу. Гермиона все еще не до конца понимала сути этого заклинания, но кое-какие соображения уже имела. Дополнительные пять тысяч. Разве не об этом говорила Пэнси? — А теперь подавитель. Шар света исчез. Молодая целительница вздрогнула. — Какие-то проблемы? — усмехнулся Долохов. — Нет, сэр. — Двойную порцию. Пожилая ведьма оглянулась через плечо, но ничего не сказала. — Двойную? Сэр, думаю, это лишнее… — Двойную, — прошипел он, перебив ее. Гермиона села, наблюдая, как пухлая ведьма из большого бутылька с каким-то зельем наполняет маленький флакон и передает его второй целительнице. Гриффиндорка отчаянно закачала головой. — Это временный подавитель. Его действие продлится всего три дня… — Не говори с ней. Если есть какие-то вопросы, обращайся ко мне, — произнес Долохов. Гермиона сжала губы и медленно кивнула. Подавитель… Что-то вроде ингибитора магии? Когда они успели разработать подобное? — Ты выпьешь сама или тебе влить его в глотку? — завопил Пожиратель. Молодая ведьма в утешительном жесте сжала руку Гермионы, и та взглянула на нее широко раскрытыми глазами, в которых читался испуг. — Всего три дня, — повторила она. — Что я тебе говорил?! — прорычал Антонин. Гермиона бросила быстрый взгляд на Долохова, стоящего у стены с уже вытянутой палочкой. Три дня… А что будет потом? Всего два больших глотка. Она справится. У нее забрали флакон, и Долохов произнес: — И еще кое-что. Пальцы молодой целительницы задрожали. — Но она ведь… — девушка уставилась на Долохова. — Грязнокровка, не так ли? — закончил он, подняв бровь. — Но… Гермиона наблюдала за тем, как молодая женщина пытается ее защитить, не в силах спросить, что на самом деле происходит. — Какие-то проблемы?! — Но ведь… Пожилая ведьма не оборачивалась, все еще продолжала что-то писать. — Считаешь, я заинтересован в ее плодовитости? Живот гриффиндорки нервно сжался. Она взглянула на свою руку… Пожиратели стерилизуют всех магглорожденных... — Она, должно быть, очень умна. И весьма талантлива. Эти гены… — Она грязнокровка. Быстро приступай, — решительно произнес Долохов. Она не хочет детей. Только не так. Только ни с одним из них. — Я бы хотела обсудить это с мистером Яксли. Она принадлежит ему, и я считаю… — Ты смеешь не подчиняться моим приказам?! Гермиона закрыла глаза. Она не хочет рожать детей Долохова. Она должна радоваться, что сейчас ее лишат такой возможности. Но быть стерилизованной… Это как навсегда утратить надежду на лучшую жизнь. У нее не будет возможности как-то исправить это. — Сэр… Гриффиндорка распахнула глаза и увидела молодую целительницу, которая препиралась с Долоховым. Пожилая же молча наблюдала за происходящим, поджав губы. Он рассмеялся, а затем… —