Мне повезло: я нашла сковороду и маленькую кастрюлю.
В бытность свою миниатюрной Алевтиной Минаковой я обошлась бы половинкой
куриного бедрышка и несколькими ломтиками картофеля. В последние месяцы, когда
болезнь изуродовала тело, мне категорически нельзя было набирать вес.
Разложив покупки на кухонном столе, я надела фартук (чистый,
выглаженный – сразу заметно, что им не почти пользовались) и задумалась.
Разыгравшийся аппетит мисс Грей внушал некоторые опасения. С другой стороны, в
моем мире я не задевала макушкой потолочный абажур. Габариты есть габариты.
К тому же это тело нужно хорошо кормить еще по одной
причине. Судя по откровениям мисс Лоран, Гортензия не из тех секретарей, кто
целый день отвечает на звонки и попивает чай. Кстати, она предпочитает кофе.
Как и я.
Я, несомненно, слегка осквернила тот храм идеальный
чистоты, которым – до моего появления – являлась кухня мисс Гортензии Грей. Меня
можно было извинить. В последний раз я готовила давно... еще в той, прошлой
жизни... до инвалидной коляски. Видимо, потеряла навык. Или забыла, что посуду
придется отмывать руками, а не в посудомойке, и щедро перепачкала уйму тарелок
и плошек. Ну и ладно. Переживу. Руки здоровы – перемою.
Подхватила тарелки и отправилась в гостиную. На улице
происходило то же странное действо, сопровождающееся гулом, сухим треском и
шумом дождя. Но через жалюзи не проникали ни свет прожекторов, ни зловещее сияние
плавающих в небе объектов.
Я уселась на диван перед журнальным столиком и
отдала должное куриной ножке в сливочном соусе, запеченному картофелю, сыру и квашеной
капусте. Так вкусно я в последний раз ела тоже... давно. То ли Нина не
утруждала себя стараниями, то ли вместе с угасанием нервных рефлексов у меня постепенно
притуплялась способность наслаждаться вкусной едой.
После ужина слегка потянуло в сон, но засыпать на
полный желудок не входило в мои привычки. Сны после поздних трапез мне всегда снились
тяжелые, монотонные, тоскливые... и безысходные. Да и, честно говоря, я
максимально оттягивала момент, когда засну в новом мире и потеряю пусть, может,
и иллюзорное, но важное для меня ощущение контроля над происходящим.
Я встала и принялась осматривать книжный шкаф.
Нижняя полка была занята виниловыми пластинками, непривычно толстыми и тяжелыми.
Музыкальный аппарат нашелся на комоде возле окна. «Кэтти Хэроуз и квартет Тони Арчера»,
— прочитала я на бумажном конверте от пластинки.