— Веро-ни-ка! — Катя кричала с надрывом. Горло болело от ора, и вот-вот голос сядет совсем.
Она металась по улицам поселка и, должно быть, со стороны казалась сумасшедшей. Ее трясло от страха, что дочка может из-за пережитого шока наделать глупостей. Беготня самой Синицыной напоминала трусцу хомяка в круге. Сил уходит много, а толку — нет.
— Ты — к озеру, я — у рощи посмотрю, — рядом поравнялся взмыленный Константин, который так же тяжело дышал и утирал пот со лба. — Мы ее найдем, Катька! — крикнув вслед, галопом ринулся через поле.
Катерина бежала, хватая ртом воздух, и выпускала с всхрипами. Боль в груди адским пеклом, словно легкие скоро взорвутся. Все перед глазами скачет. Едва вписываясь в извилистую тропинку, она выскочила на пригорок.
Фигурку дочери она углядела сразу же. Та стояла на мостике, скрючившись старушкой, и плакала, закрывая лицо ладошками.
— Ника! — каркнула и закашлялась со слезами. — Доча, я тебя ищу…
Спуск крутой по сыроватой земле. Потянуло кислой застоявшейся водой. Мутная, дна не видно. Мелкие водоросли покрыли почти всю гладь озера до середины пруда. Мозг просто фиксирует разные мелочи, когда глаза смотрят только на важную цель.
Девочка вздрогнула и обернулась. Затравленный взгляд раненного в душу маленького человека.
— Вероника, иди ко мне, малыш, — мать тянет руку, приближаясь осторожно, боясь спугнуть.
— Он все врал! — ее лицо скуксилось в гримасе. — Говорил, что любит меня и тебя. Мам, он врал… — тихий плач эхом прокатился над водой, спугнув стрекоз.
— Ничего, мы справимся, — Катя вступила одной ногой на мостик.
— Ты не понимаешь! Я все писала о тебе. Все-все ему про тебя рассказывала. Он говорил, что хочет вернуть. А сам…, — махнула рукой.
— Господи, бедная моя девочка, — она чувствовала ее боль как свою. Клим использовал дочь в своих непонятных интригах. С ним Катя разберется позже. — Иди ко мне. Все будет хорошо, — старалась удержать взглядом, хотя саму трясло от напряжения.
— Зачем он врал? Завел другого ребенка с этой… — Вероника попятилась. — Вы все меня обманываете! Не будет хорошо, — ее вновь накрыло истерикой.
Последний шажок и нога уходит с доски. Ника взмахнула руками и полетела в воду. Бледное испуганное лицо. Ужас в глазах, что она не умеет плавать. Как в замедленном кадре темные воды расходятся, чтобы сомкнуться над кудрявой детской головой.