— Значит, сюда нечасто заходят дети, — спокойно парировал я.
— Это так заметно? — на мгновение служанка закатила глаза,
видимо, не сдержав естественной реакции на мой комментарий. Однако,
заметив, что я это увидел, тут же вернула себе невозмутимость и
ускорила шаг, обходя меня и продолжая идти чуть впереди, словно
показывая путь.
— И да, если уж мне запрещено посещать внутреннюю часть
библиотеки, так как там находятся книги, которые я не имею права
читать, то вам хотя бы следует убрать из общедоступных зон "Полный
список книг библиотеки", — сказал я, постаравшись вложить в голос
намёк на невинную доброжелательность.
А это, скажу я, одна из самых интересных книженций, которые я
сегодня прочитал. Но после неё осталось странное, немного горькое
послевкусие — будто я пролистал меню ресторана с тремя
мишленовскими звездами, однако все невероятно изысканные и
аппетитно звучащие блюда мне просто недоступны. Вот "Манускрипт
Лисьего Огня" — как королевский краб, дорогостоящий, редкий и
недоступный; "Искусство Мудреца" — идеальная метафора чёрной икры,
запрещён и потому высоко ценится; и, конечно, сочный стейк из вагю,
прячущийся под названием "Использование и противодействие Оммёдо" —
манящий и совершенно вне пределов досягаемости.
В общем, удовлетворив свои читательские порывы в одном, я
пробудил их в другом…
— "Полный список книг библиотеки"? — задумчиво произнесла
служанка, как будто пыталась вспомнить что-то важное. — Не
припомню, чтобы в библиотеке была такая книга.
— За стойкой библиотекаря, — пояснил я, пожав плечами, как бы
невзначай.
Служанка на мгновение замедлила шаг, но мигом восстановила
темп.
— Эта книга не предназначалась для чтения посетителями.
— Мне не запрещалось читать книги в той части библиотеки, где
находится стойка библиотекаря, — спокойно ответил я, прекрасно
понимая, как это раздражает эту кицунэ.
***
Гостевая комната, куда меня привела служанка, была подлинным
шедевром традиционной японской архитектуры. Просторная, наполненная
мягким, приглушённым светом, она сразу пленяла своей атмосферой. В
центре стоял низкий деревянный столик, украшенный керамической
вазой с ветвями сакуры, источающими нежный, едва уловимый аромат.
Пол покрывали мягкие татами, вдоль боковых стен стояло несколько
комодов, а по углам возвышались изящные ширмы с изображениями гор и
рек, придавая пространству своего рода глубину.