— Хорошо… — наконец произносит Акено, и в этом коротком слове
столько горечи и надежды намешано, что у меня на миг сжимается
сердце. — Я постараюсь.
Проходит секунда, и Баракиэль аккуратно, почти нерешительно,
тянется, чтобы коснуться волос дочери, но всё же останавливает руку
в сантиметре, видимо, боясь нарушить хрупкий мир, который начал
выстраиваться между ними.
— Сколько угодно, — мягко улыбается он, и я впервые вижу в нём
не сурового генерала, а простого отца, который готов на всё ради
своей семьи.
Этот момент чем-то похож на весенний рассвет после долгой зимы —
не факт, что морозы не вернутся, но солнце уже греет.
Я невольно перевожу взгляд на Азазеля. Тот хмыкает, чуть склоняя
голову набок, и выглядит… довольным? Видимо, его философия
"наслаждайся жизнью" сейчас получила подтверждение: нет ничего
ценнее, чем когда в семье начинают решаться старые конфликты.
Я же сижу, стараясь не встревать в эту почти сакральную минуту.
Внутри чувствую тихое облегчение: может, всё-таки у них всё
наладится. И, кто знает, может, именно из-за таких моментов и стоит
иногда рисковать своей шкурой, чтобы спасти чью-то жену и дочь.
Пусть даже это значит, что придётся делить пространство с
могущественными падшими ангелами, которые могут испепелить тебя, не
моргнув и глазом.
Но когда видишь такую картину — оно того стоит.
— Впечатляет, — протянул Азазель, оценивающе глядя на меня.
За последние десять минут он уже раз двадцать одарил меня таким
взглядом — смесью интереса, профессионального анализа и, возможно,
лёгкого недоверия. Я перестал вести точный подсчёт на одиннадцатом
разе, но интуитивно чувствовал, что он продолжает это делать, явно
что-то проверяя. Что именно — вопрос интересный, но от этого не
менее раздражающий.
— Просто повезло, — сдержанно ответил я, почесав бровь.
Разговор вернулся в более спокойное русло после той бурной сцены
примирения (или хотя бы попытки) между Баракиэлем, Шури и Акено. И,
если честно, я этому был рад. Хотя в воздухе ещё витал
эмоциональный осадок, атмосфера начала потихоньку разряжаться.
Конечно, на этом всё не закончилось. Стоило возникнуть паузе,
как Азазель, ухмыльнувшись, ненавязчиво обернулся к Шури.
— А знаешь, мне всегда было любопытно… — он наклонился вперёд, в
голосе звучала насмешливая нотка. — Какой же всё-таки человек
настолько отчаянный — или гениальный, или идиот — чтобы броситься
спасать жену падшего ангела?