Азазель определённо был и тем, и другим.
Вообще, Григори представляли собой довольно любопытную
организацию. В общем-то, какой лидер — такая и организация... В
отличие от демонов, цепляющихся за вековые традиции своих
благородных семей, и ангелов, следовавших строгому кодексу законов,
падшие ангелы сделали ставку на совершенно иной путь —
исследования, технологии и разведку. Они не просто отказались от
старых догм, но и выстроили собственную систему ценностей, где
знание значило больше, чем сила, а информация была куда более
смертоносным оружием, чем меч.
По сути, Григори напоминали сверхъестественных шпионов и
исследователей. Они собирали информацию, проводили эксперименты,
изучали то, что другим казалось запретным или невозможным и, в
целом, старались держаться подальше от открытых войн. Им было
интереснее наблюдать, анализировать и дёргать за нужные ниточки,
чем вступать в грубые столкновения.
Но это, конечно, не означало, что они были безобидны. Ни капли.
Белыми и пушистыми их можно было назвать разве что в саркастическом
смысле. Если демоны были воплощением силы, а ангелы — божественного
порядка, то Григори были серой зоной между этими крайностями,
зоной, где любая истина могла быть извращена, а любое знание —
использовано во благо или во зло.
— В отличие от демонов и ангелов мы не строим иллюзий, —
рассказывал мне Азазель, пока мы шагали по длинному коридору. —
Демоны всё ещё вцепились в свою аристократию и чистокровность
кланов, ангелы продолжают притворяться, что их мир идеален… А мы?
Мы просто выживаем.
Я взглянул на него:
— "Просто выживаем" — это красивая формулировка, чтобы оправдать
кучу аморальных экспериментов.
Азазель рассмеялся.
— О, парень, ты бы видел, что вытворяют демоны, прежде чем
обвинять нас в бесчеловечности. Да и ангелы… их "чистота" стоит
многим слишком дорого.
Он не углублялся в подробности, но я мог представить.
Раньше политика падших ангелов в отношении людей была откровенно
хищнической. Они не видели в человечестве ничего, кроме ресурса —
живого сырья, которое можно использовать, переработать, а при
необходимости и без сожалений уничтожить. Души, тела, потенциал —
всё это воспринималось как материал для экспериментов, инструменты
для достижения их собственных целей.
Но всё изменилось, когда их численность сократилась до
критической отметки. Великая Война не просто потрепала Григори —
она вынесла им смертный приговор. Их армия оказалась недостаточно
мощной, их силы истощились, и впервые за всю историю своего
существования они осознали неприятную истину: если продолжат вести
себя как безумные фанатики, то просто исчезнут.