Я сел в постели задыхаясь. Вытер мокрый лоб. Опять этот
проклятый сон… Комнату заливал сумеречный свет. В окно хлестал
ливень, а в дверь настойчиво колотили.
– Эгихард! У тебя все в порядке? Эгихард?! – послышался
малоприятный голос тети.
Следом я услышал короткое заклинание, ключ повернулся сам собой
в замочной скважине и дверь распахнулась.
Увидев меня, тетушка Цецилия застыла на пороге. На вид ей было
лет под шестьдесят. Высокая, сухая и прямая как жердь. С черными
как вороново крыло волосами. Специально красила для образа, являясь
в действительности платиновой блондинкой. Стоит теперь, прожигая
меня серым как Ваттовое море взглядом.
– Это моя комната, – мрачно глядя на ведьму, произнес я. – Кто
вам позволил ко мне вырваться?
– Я стучу уже десять минут…
– И? Я у себя дома, – я все-таки разглядел тревогу во взгляде
опекунши. – Что случилось? Пожар? Наводнение?
– Кто-то из младших сказал, что дамбу прорвало и что Геркулес
взбесился, а за вожаком – весь табун.
– Герке взбесился? С чего бы?
Тётя пожала плечами и добавила:
– Но у тебя еще совершеннолетие скоро, Эгихард…
– Скоро? Вы забыли когда?
Цецилия разгладила складки на юбке черного длинного платья,
посмотрела на меня сквозь прищуренные глаза.
– Мы с тобой это уже обсуждали, Эгихард. То, что случилось
девять лет назад… те, кто убил твою семью…
– Да, они как раз ждали девять лет, чтобы прийти и добить меня.
Кому нужен маг, не умеющий колдовать? К дьяволу вашу паранойю.
Цецилия посмотрела на меня с неодобрением.
– Слишком много вопросов осталось из-за случившегося, – сказала
Цецилия и добавила примирительно. – И я уже объясняла. Твое
обучение не завершилось. А магии нужно время. Уверена, она
проявится. И не важно когда. Сейчас или когда твои волосы поседеют
от старости.
– Да я от вас скорее поседею, – произнес я и выбрался из
постели.
Глянул в окно – там всё потонуло в серой дождливой мгле.
– Сам проверишь или мне из младших кого-то послать? – спросила
Цецилия.
– Сам. Если там действительно наводнение, надо табун собрать и
перегнать в верхнее пастбище. А Геркулес только меня слушает.
Который, кстати, час?
– Уже давно за полдень.
С этими словами тётя исчезла с моего порога, будто ее и не было.
Я стащил пижаму, умылся и, хмурясь, принялся одеваться. Слова
Цецилии о событиях девятилетней давности окончательно испортили
настроение. Я не помнил практически ничего, что происходило до
момента, когда мою семью убили. Да и что случилось в тот проклятый
день, я тоже помнил очень смутно. Всего несколько обрывочных
образов. Огонь, крики, лица убитых родителей… Как призраки,
воспоминания просачивались в сны, но ответов о случившемся не
приносили.