Я поежился. В доме было холодно. Видимо кто-то из младших
приемышей Цецилии не уследил за отоплением и дом очень быстро
остыл, учитывая, что сейчас, в конце октября, лили непрерывные
дожди и дули пронизывающие ветра. Я еще раз взглянул на окно и
надел вместо ботинок болотные сапоги, стянул с вешалки куртку, а
следом черный длинный дождевик.
В комнату заглянула взлохмаченная голова.
– Эги, доброе утро…
Я хмуро посмотрел на девушку. Она, увидев, что я не в
настроении, улыбнулась, провела рукой по соломенного цвета волосам,
приглаживая их, потом, расстегнув верхнюю пуговку, стащила с плеча
ночную рубашку.
– Алике, не сейчас.
– Я слышала про дамбу. Но если бы это было так, твоя тётушка
Цилли уже кричала бы на весь дом. И всех бы туда погнала.
Я увидел, как она расстегнула вторую пуговку, потом третью.
Выдохнул сквозь зубы. Грудь у Алике была как у девушек с плакатов,
рекламирующих Октоберфест. Она между тем зашла в комнату, закрыла
дверь. Ее ночная рубашка соскользнула на пол.
– Давай по-быстрому, – шепнула она мне на ухо, обняв за шею.
– По-быстрому? С тобой? – я недоверчиво хмыкнул, обняв ее одной
рукой. В другой я всё ещё держал куртку с дождевиком. – Сегодня
что, Луна не в том знаке?
Ее глаза сузились и она притворилась рассерженной. Однако
шаловливая ладошка Алике забралась под рубашку, скользнула
вниз.
– Умела бы колдовать, навела бы порчу на девок из деревни, с
которыми ты развлекаешься.
– Бессердечная. Я бы ужасно расстроился.
– Правда?
– Нет.
– Кто тут тогда бессердечный?
– Ты знаешь.
Я посмотрел ей в глаза. Видимо раздражение от недавнего
разговора с Цецилией еще не исчезло, слова прозвучали грубо и
жестко. На лице Алике отразилась некоторая растерянность.
– Эги, прости, я не поняла, что ты так сильно рассержен, –
прошептала она.
Я чмокнул ее в губы и глянул так, что Алике мгновенно вспомнила,
что я не нуждаюсь в сочувствии.
– Одевайся, а то совсем уже замерзла.
Я провел пальцем про ее плечу, по которому пошли мурашки.
Выпустил девушку, стал натягивать куртку, а следом дождевик. Алике
подобрала свою рубашку.
– Подожди, я с тобой пойду.
Она скрылась в своей комнате. Я прихватил мешок, где лежал
аркан. Где-то в глубине дома зазвонил телефон.
Через пять минут мы спустились вниз по старой скрипучей
лестнице. Внизу в холле тетушка Цецилия разговаривала с кем-то по
телефону, задумчиво накручивая шнур от трубки на палец. Проводила
нас недовольным взглядом, но от разговора не оторвалась.