Она пересчитала. Вроде, всё на месте, осталось только перетащить
и расставить по местам. Сора подняла первую, самую маленькую, но
при этом совсем нелегкую стопку с философией и аккуратно поплелась
в соседнюю комнату. Кабинет чем-то
действительно напоминал библиотеку: крупные шкафы из темного дерева
стояли вдоль всех стен, из-за чего комната казалась меньше и
темнее. Пахло как-то холодно и благородно, нахождение здесь было не
из приятных, даже боишься шуметь, как в обычной библиотеке. Подойдя
к самому крайнему от двери шкафу, Сора пододвинула ногой табурет и
поставила на него стопку. Сейчас начинался самый долгий этап ее
уборки. Не то чтобы расставлять книги по полкам очень долго, нет.
Несмотря на недавно прошедшую учёбу, которую она даже вспоминает со
скрипом на сердце, Сора всегда любила читать, и конечно же всё что
угодно, кроме того, что читать необходимо. Она прекрасно понимала,
что школа – это, можно сказать, достояние предков, то, что с таким
трудом вводили в массы великие учёные и алхимики всех времён. Но,
Сору всегда тянуло к тому, что постичь она не в состоянии. Поэтому
даже с нуднейшей, по её мнению, философией с полок отцовского
кабинета Сора прощалась куда дольше, чем со старыми окнами
университетского здания. Конечно, никто не мешал ей взять и пойти в
библиотеку. Но эти книги не простые, таких хоть обыщись, не найдешь
в каком-то портовом городке
Брэндвуда. Все-таки книги из Слэнгвудских хранилищ всегда считались чем-то
особенным, не говоря уже о каких-то общепризнанных раритетах, вроде
Мировой Летописи, которая хранилась именно там.
С философией Сора справилась относительно быстро ведь никогда ее
особо не любила, а потому перелистывать эти тяжёлые пыльные тома у
неё желания не возникало. Ну уж нет, после окончания учёбы она
больше к ней не притронется. Она отошла посмотреть на проделанную
работу, и удостоверившись, что всё
на месте, отправилась дальше разбирать стопки. До того, как матушка
позвала ее обедать, она успела расставить по местам историю и
алхимию, оставив магию "на сладкое".
Обед был не самый разнообразный и изысканный, более того, он был
кажется еще более скромным чем обычно (похоже, всё то, что Сора
принесла с рынка осталось на вечер), однако назвать его невкусным,
означало сморозить полнейшую глупость. За столом в основном
сохранялась тишина, перебиваемая только жеванием и стуками вилок об
тарелки. Только под конец, когда все уже почти доели, мать Соры
завела разговор о насущных вопросах по типу настроения и погоды.
Сора отвечала уклончиво, особенно не задумываясь. Она поняла, что
сейчас лучший момент чтобы спросить у нее о том парне, и пыталась
придумать, как к этому подступиться, что бы мама не заподозрила,
что она имеет к этому какое-то отношение. Спустя несколько минут
раздумий, Сора решила, что лучше рассказать ей всё как было, но
момент с ее вмешательством опустить.